– У Имоджин есть характер и твердость, – заметила Гризелда. – Она всеми силами старается уберечь этого глупца от смерти.Рейфу не понравился намек на плачевное состояние его интеллекта.– Я вовсе не пытаюсь убить себя.– В таком случае очень хорошо, что ты покончил с пьянством, – сказал Гейб, делая следующий ход.– Мы не можем продолжать игру без этой дьяволицы, – огрызнулся Рейф.– Ну, проиграем эту сдачу с болваном, – предложил Гейб.Несколькими минутами позже вернулась Имоджин, сияя и лучась.– Ну? – Рейф не смог удержаться от вопроса. – Ты уничтожила лучшее виски, какое можно сыскать вне Шотландии?– Только представьте, – сказала Имоджин, стараясь не встретиться с ним глазами, – в погребе стояли бочонки этого пойла. Вместо того чтобы выливать его, Бринкли погрузил их на телеги. Когда рассветет, их отвезут в Брамбл-Хилл, в дом Лукаса. Хочешь подтверждения, что все твои спиртные напитки увезены из дома? – Она шутливо кивнула на окна, выходившие во двор. – Не хотела, чтобы ты покалечился, блуждая ночью по дому и по винному погребу.Он ненавидел ее. Каждой клеточкой тела. И все же не двинулся с места. Но она не дрогнула под его напряженным взглядом.– В таком случае можешь поверить мне на слово. Бринкли увез все виски и весь портвейн. Насчет портвейна у него были сомнения. Он считал, что малую его толику следует оставить, но, когда я довела до его сознания, что есть только два способа: увезти его или вылить, он уступил. Во всем замке осталось всего несколько бутылок вина.– Ты дьяволица, – сказал Рейф.Он опустил глаза на карты. Казалось, они пульсируют в его руке, то увеличиваясь в размере, то съеживаясь. Он, покачиваясь, поднялся на ноги.– Мне надо выйти. Пойду прогуляюсь.– В чем дело? – поддразнила она. – Боишься, я скажу что-нибудь, что тебе не понравится?Гейб собрал карты.– Может быть, мисс Питен-Адамс согласится поиграть в двадцать одно?Имоджин вышла из комнаты вслед за Рейфом. Он распахнул огромную дверь, и они оказались в пятне света, отбрасываемого из двери черного хода.Высокие ели, обычно колышущие ветвями под ветром в свете солнца, теперь сливались в бесформенные, неясно различимые темные гребни, чуть покачивающиеся в лунном свете. Было не по сезону тепло для начала октября. Он спустился по ступенькам. Его подошвы со скрипом двигались по гравию, которым был засыпан двор.– Здесь мрачновато, – сказала Имоджин.И Рейф не без удовольствия различил дрожь в ее голосе. Приятно было поиграть на нервах этой мегеры. Обычно она вела себя так, будто ничто на свете не могло ее испугать.– Идем, – сказал он.– Куда? В темноту?Но она затрусила за ним, когда он вышел из круга света во мрак.– В конюшни.Было и в самом деле темно. Он позволил ей нагнать себя и взять за руку. В этом было что-то странно интимное. Ему случалось ходить рука об руку с леди, но идти в темноте среди деревьев, ощущая только пожатие женской руки, было совсем не похоже на это. Для такой строптивицы у нее была слишком маленькая изящная рука.– Почему на конюшню? – спросила она и тотчас же остановилась. – Ты хочешь верхом отправиться в деревенский паб, да?От презрения, прозвучавшего в ее голосе, он замер:– Нет. – Он не собирался туда. Это было бы унизительно, как рабство. – У меня кобыла вот-вот ожеребится.И они двинулись дальше, стараясь избегать черной тени, отбрасываемой деревьями, но не видя отчетливо тропинку. Он слышал только тихий шелест листьев. На мгновение в его животе забурлило, но тотчас же успокоилось.– Как будто мы идем по огромному пустынному и заброшенному дому, – сказала Имоджин. Он расслышал страх в ее голосе. Она крепче сжала его руку.– Удивительно, – лаконично отозвался он, – ты и в самом деле обнаруживаешь чувства, обычные для леди. Боишься темноты?Она не ответила. Они вошли во двор, окружавший длинный ряд конюшен с выбеленными известкой стенами. Мальчик, протирая заспанные глаза, вскочил на ноги, когда они приблизились к двери.– Ты не должен спать при зажженной лампе, – сказал Рейф сурово. – Ты мог бы разжечь огонь в очаге.– Да, сэр, знаю, – пробормотал мальчик, запинаясь. – Я только на минутку задремал.Рейф снял с крючка фонарь.– Почему бы тебе не лечь в постель? Мы задуем фонарь, когда соберемся уходить.– Не могу, сэр, – ответил мальчик. – Мистер Джеймс сказал, вроде Леди Макбет собирается жеребиться, и, коли она издаст какой звук, я должен его разбудить.– Я видел ее днем и сомневаюсь, что это произойдет нынешней ночью. Но я верну вам фонарь.Они пошли по аллее между денников. Ни одна лошадь не спала. Они стояли в своих чистых просторных денниках, топали ногами и взволнованно ржали, пока Рейф и Имоджин продвигались по проходу.– Это оттого, что скоро родится жеребенок, – сказал Рейф. – Они это знают и не могут спать.– Мне бы следовало догадаться, что это Леди Макбет, – сказала Имоджин, останавливаясь.У кобылы были блестящие выпирающие бока. Она повернула к ним голову. Клок сена прилип к ее носу, и это придавало ей комический вид, словно клоуну, нацепившему кошачьи усы.– Сегодня она не родит жеребенка, – сказал Рейф.Имоджин протянула к кобыле руку, и та засопела и принялась ее лизать в надежде, что ее угостят солью.– Она красавица, – умилилась Имоджин. – О, ты очень красива. Знаешь это?Рейф с фонарем пошел дальше. Вскоре она догнала его.– Ты мог бы подождать, пока я поздороваюсь с кобылой, – рассердилась она.– У меня нет времени ждать, пока ты будешь трепаться с лошадьми, – ответил он.– О! Тебя ждут важные дела? Среди ночи?Рейф думал о том, как ему неприятна Имоджин.– Я хочу проехаться верхом.– В темноте?Эта мысль начинала нравиться ему все больше и больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96