– Нет, только изредка, – заверил его Тревик, оправляя сюртук на плечах хозяина. – Вы поедете покататься верхом, ваша светлость?Рейф кивнул.– Знаете, что удивительно в трезвом образе жизни, Тревик?Несчастье всех слуг заключается в том, что им приходится выслушивать все банальности, которые станет изрекать их господин. Рейф не стал дожидаться ответа камердинера и продолжил:– День становится долгим. По правде говоря, он тянется бесконечно. Я отправлюсь верхом, а потом встречусь с управляющим, хотя виделся с ним всего четыре дня назад. А бывало, проходил месяц, а то и два, прежде чем я мог выбрать время с ним побеседовать.Тревик ничего не сказал, но Рейф уловил выражение его лица в зеркале.– Больше месяца, да? Ну ладно, проходили месяцы и месяцы. И дом не обрушился нам на головы. – Впрочем, оглядевшись по сторонам, он пришел к выводу, что и комната выглядела не лучше обтрепавшихся манжет его рубашек. – Здесь нам следует кое-что заново оштукатурить.– Мистер Бринкли будет очень рад услышать о ваших планах реставрации, ваша светлость.Рейф молчал, пока слуга уверенными движениями повязывал ему шейный платок.– После завтрака я потолкую с Бринкли, – сказал он, выходя из комнаты.
Имоджин встретила его веселой улыбкой.– Доброе утро! – сказала она. – К нам вернулась Джози. Ну не радость ли это?– Юная Джозефина, – сказал Рейф, подходя к ней, чтобы потрепать ее по волосам, – ты просто цветешь.Имоджин не произнесла ни слова, но по ее лицу он понял, что лучше оставить эту тему. Поэтому он сел и позволил лакею положить еду себе на тарелку.По зрелом размышлении он решил, что это вчерашнее представление в жанре плаща и кинжала не очень ему по душе. Если бы они с Имоджин были вовлечены в нормальные, пусть даже внебрачные отношения (хотя как это бывает, он представлял не особенно хорошо), вероятно, он мог бы прижать ее к стенке на пути в комнату и сорвать с ее уст медлительный и жаркий поцелуй, как те, какими они обменивались прошлой ночью.Но при настоящих обстоятельствах глаза Имоджин скользили по нему непринужденно, словно он был ее братом, в то время как его взгляд лип к ней, будто его окунули в патоку. Ее утреннее платье было сшито из ткани, очень похожей на мешковину. Оно было синеватым и только кое-где украшено лентами. Рейф никогда особенно не присматривался к женским туалетам. Но не надо было знать толк в портняжном искусстве, чтобы заметить сливочный оттенок и здоровый блеск ее кожи по контрасту с цветом ткани. А корсаж был с низким вырезом, так что мужчина мог бы схватить ее в объятия и поцеловать, а потом запустить руку за корсаж и погладить по спине или по плечу…– Неужели ты и впрямь перестал пить? – спросила Джози.Рейф посмотрел на нее, поморгал и ответил:– Да, перестал.– Ты как-то странно раскраснелся, – заметила она. – Может, оттого, что встал слишком рано? Не припомню, чтобы прежде видела тебя в утренней комнате за завтраком.– Я собираюсь проехаться верхом, – ответил он отрывисто. – Не хочет ли кто-нибудь из вас составить мне компанию?– Я не поеду, – отказалась Джози.– Уверена, что у Рейфа есть смирный пони, на котором ты могла бы прокатиться, – сказала Имоджин.– Нет.Рейф повернулся к Имоджин и посмотрел на нее, вопросительно подняв брови.– Пони нуждается в тренировках, я уверен.– Ладно. – Она едва взглянула на него. – Что, сразу после завтрака?Черт возьми! Если бы он встретил ее у стены сада без этих фальшивых усов, если бы она знала, кто на самом деле целовал ее накануне, она не выглядела бы такой апатичной и ничуть не обрадованной перспективой верховой прогулки в его обществе. Но самое худшее было впереди. Потому что минутой позже в комнату прошествовал Гейб.Откровенно говоря, Рейфа удивило то, что Имоджин не вспорхнула с места и не бросилась его обнимать. Но выражение ее лица изменилось, когда она посмотрела на Гейба.Неужели она не имела понятия о том, как ведут себя люди, между которыми завязался роман? Женщина не должна смотреть на мужчину так, будто хочет проглотить его заживо, и уж, во всяком случае, не в обществе других людей.Она спросила высоким и ясным голосом, не поедет ли Гейб кататься верхом. Ну, Рейф готов был поклясться, что Гейб откажется. Ведь он, Рейф, должен прочесть нотацию своей подопечной о том, как следует себя вести, если она завязала интрижку.Гейб казался рассеянным. Право же, чудо, что он ухитрился соблазнить эту актрису из Лондона, его интерес к женщинам явно был весьма умеренным. Он спокойно ответил, что не поедет, потому что после завтрака будет разговаривать с женщинами, желающими поступить в няньки, и выбирать из них наиболее достойную, а потом поможет мисс Питен-Адамс переписывать роли для актеров.– Я могу остаться и помочь вам, – быстро нашлась Имоджин.Но мисс Питен-Адамс, сидевшая рядом со своей матушкой, не казалась такой отрешенной, как Гейб. Она бросила взгляд на румянец, рдевший на щеках Имоджин и напоминавший цветом шиповник, и тотчас же оцепенела и стала казаться вырубленной из дуба. Возможно, у нее были соображения этического характера насчет романов, которые завязываются на подобных сборищах за городом. Если это так, то ей следовало оставаться в Лондоне или «Олмаке».– Я не начну переписывать роли до послеобеденного времени, – сказала мисс Питен-Адамс. – Моя матушка собирается провести утро с леди Гризелдой, а я пойду вместе с ними навестить кое-кого из соседей, ваша светлость.Ну хоть кто-то вспомнил, что он еще жив и сидит на хозяйском месте во главе стола. Он принимал в беседе столь же ничтожное участие, как в те времена, когда бывал отчаянно пьян.Но вдруг его втянули в общую беседу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96