Имоджин опиралась подбородком на руку и смотрела на проститутку с восторженным вниманием.– Они наклеивают мушки, чтобы скрыть урон, нанесенный болезнями, – сказал он. – Видите, у нее на щеке их четыре?– Потрясающе, – произнесла Имоджин, не в силах оторвать взгляда от лицедейки.Рейф сделал знак хозяину.– Что у вас на ужин?– Фаршированное телячье сердце, – сказал хозяин, – жареная печенка, пирог с голубями – все к вашим услугам!Он повернулся вокруг своей оси и шлепнул молодого человека, маячившего у него за спиной.– Вложи шпагу в ножны, а не то будешь допивать эль на улице и потеряешь счастливый случай увидеть и услышать Кристабель.Молодой человек с недовольным видом вложил свое оружие в ножны, а Хайнд, не переводя дыхания, продолжил:– …баранья нога, зеленый горошек.– Мы закажем пирог с голубятиной, – сказал Рейф. – И лимонад для моей спутницы.– Эй, там! – взревел Хайнд, не потрудившись ответить. – Вы что, думаете, это помойка?Секундой позже он притянул головы двух своих гостей друг к другу и ударил их одну о другую с такой силой, что послышался треск, потом одного из них швырнул через весь зал.– Боже мой! – вымолвила Имоджин, продолжая медленными глотками потягивать вино. – Он очень силен, несмотря на малый рост.– Бросать людей через всю комнату – хорошее упражнение.– Как вы думаете, есть у нашей актрисы друг?Рейф подвинул свой стул так, что теперь его плечо почти касалось плеча Имоджин.– Да уж, не без того, – сказал он, когда лицедейка спрыгнула со сцены прямо в объятия молодого человека, поднявшего ее высоко в воздух, а потом торжественно вынесшего из парадной двери.– А где они… – начала Имоджин, но не закончила фразы.– Где они проводят ночь?Он не мог бы сказать, покраснела ли она, из-за слоя румян на ее лице.– Разумеется, я не посмел бы этого выговорить в обществе такой почтенной леди, как Гризелда.Имоджин хмыкнула. Она бросила на него взгляд исподтишка, потом беззаботно рассмеялась.– Что? – спросил Рейф, наклоняясь еще ближе к ней, так что его рот оказался возле ее неестественно желтых кудряшек.– Я ничего не сказала.Голос ее звучал дерзко и вызывающе, но внимание Рейфа привлек изгиб ее уха. Он мог его различить сквозь желтую пену кудряшек.– Вы совсем не похожи на Гризелду, – сказал он ей на ухо и с удивлением услышал, как вибрирует его голос. А потом дотронулся языком до этой изящной розовой раковины.Она вздрогнула.– Вы прекрасны на вкус, – сказал он. – Вы сладостная и женственная, несмотря на то что напускаете на себя вид легкомысленной, умудренной житейским опытом вертушки.– Вы говорите, как Рейф! – сказала Имоджин и бросила на него хмурый взгляд. – Я вовсе не собираюсь становиться любовницей одного человека и принадлежать только ему. Вы представляете, что вынуждена делать эта женщина, чтобы просуществовать?– Да, – пробормотал Рейф, снова склоняясь к ней.Но ее глаза сверкнули так, как могли загореться только глаза Имоджин.– Женщины по всей этой стране вынуждены добывать себе хлеб насущный постыдным способом, – сообщила она ему.Был только один способ заставить ее замолчать. Однако даже это не сразу сработало. Она пыталась что-то сказать и била его по плечу изящным кулачком. Но Рейфу было наплевать.Он не целовал женщину, по-настоящему не целовал, с тех пор, как умер его брат, а потом начал пить, и все радости жизни отошли на задний план и испарились вместе с виски. Теперь же он смог почувствовать трепет ее нежной и полной, а сейчас недовольно выпяченной нижней губы. Она была слишком полной для безупречной красоты и чересчур нежной, чтобы ее можно было назвать иначе, чем совершенством.Она перестала сопротивляться. Ее стройные белые руки обвились вокруг его шеи, и теперь для него перестал существовать запах разлитого джина и табачного дыма, царивший в гостинице. Он ощущал только невинный женский аромат Имоджин, которая, несмотря на свои претензии на свободомыслие, не завела любовника. Пока.На стол возле них со стуком поставили блюдо.– Я плачу за выступления на сцене, – сказал Хайнд. – А вы двое, похоже, слишком нетерпеливы, чтобы вести себя должным образом.Рейф отстранил Имоджин и медленно поднялся на ноги, с яростью глядя на Хайнда.– Вы, кажется, позволили себе невежливое замечание, касающееся этой молодой леди? – спросил он негромко. Но в этой части зала воцарилась тишина, как в стоячей воде пруда. – Мистер Хайнд, кажется, вы позволили себе какое-то дерзкое замечание?– Нет, – запинаясь пробормотал Хайнд, теперь вовсе не похожий на того дюжего малого, который был способен бросить одного из своих гостей через все помещение. – Я ничего не говорил! Ничего!– Хорошо. – Рейф снова уселся на место.Хайнд поспешил бочком ускользнуть подальше от них.– О Боже! – прошептала Имоджин. – Гейбриел, теперь все на нас глазеют!– Пейте вино, – ответил Рейф. – Они очень скоро забудут о нас и вернутся к любимым развлечениям. – Он посмотрел на Имоджин: – Я думаю, они потрясены видом ваших волос. Этот парик выглядит как нечто среднее между штопором и блеском молнии.Теперь ее кудри вырвались на свободу и торчали во все стороны.– Пепельнокудрая Медуза, – сказал развеселившийся Рейф.Глаза Имоджин сверкали не только от возбуждения – в них горело желание. И от этого взгляда Рейф затрепетал, как подросток, впервые в жизни обнявший девушку. Он чувствовал, как бурно и глухо бьется его сердце. «Она желает Гейба, а не меня», – сказал он себе. Имоджин начала стягивать перчатки.– Что вы делаете? – спросил он хрипло.– Снимаю перчатки, чтобы поесть этого замечательного пирога с голубями, который вы заказали.Мужчины, окружавшие их, вернулись к излюбленному занятию – они поднимали кружки с элем и подносили их ко рту, при этом ссорились, орали и продолжали вести себя почти как безумцы, какими, вероятно, и были.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96