Даже их пес. Если я только замечу, то…
— Понятно, Банни. Вот не ожидал. Уладим, Банни…
— Я это знал, Клем. Парень ты сообразительный. Пятерки, наверное, получал у отцов иезуитов?
— Учился я здорово, Банни. Отец Августин говорил, что меня ждет завидная карьера духовного пастыря.
— Его предсказание сбылось, Клем. — Банни пересел рядом с Клемом. — Машинка при себе?
— Ну конечно. Фараоны старый кольт зажилили. Ты что?
— Тихо! Я реквизирую его — от соблазна. И не вздумай заводить новый!
— Ой, Малютка, с огнем шутишь!
— Мне приходилось работать пожарником.
— Вот теперь надо выпить по-настоящему, — сказал Патрик Клем, когда его пистолет перекочевал в карман Малютки Банни. — Какой ты с меня груз снял! Целую тонну! Ты думаешь, интересна мне была охота на людей, тем более таких симпатичных, как эти твои друзья?
Патрика-Клема действительно охватило глубочайшее чувство облегчения: он избавился от угнетавшего его напарника и получил долгожданную свободу действий. В уме он набрасывал телеграмму шефу. В Токио или в крайнем случае в Манилу тот пришлет в его распоряжение одного или двух подручных.
— Ах, Банни, Банни, — сказал он почти с нежностью, — как жаль, что ты не встретился мне раньше! Именно с тобой бы хотелось мне всегда работать.
— На его круглом лице мелькнула тень тревоги. — Ты не знаешь, Банни, что от меня надо этому настырному негру?
— Понятия не имею, Клем.

РАСКАЯНИЕ ПАТРИКА-КЛЕМА
Патрик-Клем выпил, поставил стакан и уставил свои хитроватые глазки на мистера Гордона, стоявшего посреди своей каюты.
— Послушаем, док, что вы мне хотите выложить. Но не сомневаюсь, что мы поладим. Конечно, ущерб был нанесен мне, и дело мое, как говорил покойный Эдуардо, чистое. Ну, ну, я слушаю, док. Банни, плесни мне еще.
— Дело, мистер Клем, идет совсем не о возмещении ущерба, — сказал Томас Кейри. — Вы знаете, как вам опасно поднимать какое-либо дело против нас. Послушайте внимательно, что скажет мистер Гордон.
При первых же словах профессора Патрик-Клем насторожился, с его лица сошла самодовольно-плутоватая улыбка. Он слушал молча, отодвинув стакан на середину стола. Удивление, страх, что-то похожее на раскаяние сменялись в его сознании, пока профессор и Томас Кейри по очереди объясняли ему ситуацию.
Патрик-Клем долго молчал, уставившись в полированную крышку стола, наконец поднял голову.
— Выходит, я влип с двух концов, — сказал он с виноватой улыбкой. — И с вами, и потом вместе с судном. С вами едва не угодил в тюрьму, а с «Глорией» — полная крышка. То-то мне дали билет на полный рейс. Эдуардо сказал: «Прокатишься, отдохнешь». Им не нужны свидетели в таком деле. Пятнадцать миллионов не шутка. Все может погореть. Нет, они все продумали, кроме промысла божьего. Да, я великий грешник, преступник, а он продолжает направлять меня. — Патрик-Клем встал, сложив ладони на груди, стал шептать на латыни благодарственную молитву и заодно прикидывал, как ему держаться дальше с этими наивными людьми. Неужели они думают, что он будет находиться на судне до тех пор, пока то не пойдет ко дну? Нет, он смоется на Филиппинах, Манила не хуже Сан-Франциско. Там он снова сменит имя и откроет свое дело — бар с отдельными кабинетами. Бар «Святой Августин»! Патрик-Клем расцвел в улыбке, окончив молитву, словно на него снизошла благодать божья.
— Вы знали Тихого Спиро? — спросил Томас Кейри.
— Ну а как же! Парень был почище Эдуардо. Много лет работал у Минотти, и как работал! Но я не думаю, чтобы ему поручили главную задачу, он был всего лишь мастер действовать ножом и пистолетом, а здесь надо обладать смекалкой, знать судно, иметь ко всему доступ. Вместо Спиро и поехали мы с Эдуардо, ну а те двое работали еще со Спиро, потому нам достались алкаши несчастные.
— Вы как будто сожалеете, что не убили нас?
— Избави бог, Том! Просто я не люблю тех, кто напивается на работе. Да и вообще оба они мне не нравились. Господь справедливо покарал Мадонну и Фрэнка.
— С кем вы еще поддерживали связь на судне? — спросил мистер Гордон.
— Я знал только Эдуардо. Пустой-был, чванливый, и тут — ни капли выдумки! — Патрик-Клем пошлепал себя ладонью по лысине. — Все пыжился. Ну да бог с ним! — Он прижал руки к груди. — Джентльмены, у меня нет слов, чтобы достойно выразить вам свою благодарность. Вы спасли меня, поставили на путь истинный, которому я теперь стану следовать до конца своих дней. Располагайте мною в вашем святом деле спасения ближних. А сейчас разрешите мне выпить с вами и удалиться. Поймите, то, что я от вас узнал, потрясло меня и обновило. Прекрасный коньяк! Прощайте! До вечера.
— Одну минуту, мистер Лопес, — остановил его профессор. — Если вы хотите нам помочь, то назовите всех людей Минотти на судне. Не сейчас. Вспомните, составьте список.
— Людей Минотти? — Патрик-Клем сделал вид, что раздумывает. — Кое-кого могу выложить и сейчас. Вот, например, стюард Рой Коллинз, по кличке Коротышка Рой, второй помощник капитана Томсен. Есть его люди и среди матросов, я не знаю, с каким заданием они едут, но то, что они устроились сюда через шефа, это истинная правда. — Судно сильно задрожало. — Есть и в машинной команде. Там что-то случилось то ли с гребным валом, то ли с турбиной. Чувствуете, как все трясется? Не бойтесь, не опасно. Чинят на ходу. Или вы другое думаете?
— Сейчас все опасно, — сказал мистер Гордон.
— Истинно, док. Оставляю вас пока. Список подготовлю к вечеру.
— Ну что вы скажете? — спросил мистер Гордон, когда за Патриком-Клемом закрылась дверь.
— Что-то с ним произошло, — сказал Томас Кейри. — Я следил за его лицом и речью — действительно, он был потрясен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116