— Вы считаете, Стэн, что наши дела идут прекрасно?
— Непременно, Лиз! Пока мы все живы, здоровы, избавились от довольно серьезной опасности и с надеждой глядим в будущее. Словом, второй акт нашей пьесы закончился, как говорят, под бурные аплодисменты зрителей. Но это я иносказательно. Поставьте все это в кино, и публика с восторгом встретила бы крах поползновений мафии.
— Если бы не Кинг… — Мисс Брук ласково погладила бульдога.
— В лице Кинга мы стали свидетелями явления, которое принято называть перстом судьбы, волей всевышнего, хотя если внимательно проследить цепь событий, то вырисовывается явный просчет наших врагов.
— Заметен и наш просчет, — сказал Томас Кейри. — Нельзя было в такой ситуации брать машину напрокат.
— Совершенно верно, Том. Мы это учли и на следующий день вызывали такси. Таким ходом мы избавлялись от роковых случайностей.
— Стэн! — сказала Джейн. — Неужели нас и теперь не оставят в покое?
Мистер Гордон вздохнул и развел руками:
— Могут, Джейн. Но сейчас мы лучше осведомлены, а следовательно, и вооружены. Мы знаем, кого и почему нам надо опасаться.
Джейн сказала с несвойственной ей решительностью:
— Тогда надо не ждать, когда они, учтя свои промахи, наконец покончат с нами!
— Теперь это почти исключено, Джейн. Мы найдем способ обезвредить новые козни. На это время ни вам, ни Лиз не следует выходить из каюты. Прошу вас. Предоставьте нам с Томом большую свободу действий. Только помните — дверь держать на замке и никому не открывать. О своем приходе мы предварительно будем сообщать по телефону. Затем звонить в двери: три коротких и один длинный сигнал.
Джейн кивнула:
— Мы будем делать все, как вы скажете.
А мисс Брук улыбнулась:
— «Раз надо, так надо», — сказал петух, подставляя повару шею.
— Зачем такие мрачные шутки, Лиз? — сказал Томас Кейри. — Я думаю, в заключении вы пробудете не более суток.
— Хоть сколько! — сказала Джейн. — Лишь бы все кончилось благополучно.
— Она спросила профессора: — Стэн, вы отчего так помрачнели? Считаете, что дело слишком серьезно? Хотите, я поговорю с капитаном? В конце концов он обязан оградить нас от бандитов!
— Я только что виделся с капитаном, — сказал мистер Гордон. — Он запросил разрешение на арест Антиноми и обещал снять его с судна в Иокогаме. Но мы должны раньше развязать себе руки. Антиноми, лжеотец Патрик и другие — только первый эшелон наших врагов. За ними стоят, как выражаются военные, главные силы. В борьбе с ними мы будем также одиноки…
— А лейтенант Лоджо? А капитан Смит?! — воскликнула мисс Брук.
— Лейтенант Лоджо пока еще не знает наших целей. Он уверен, что Том — агент ФБР или Интерпола, разыскивает убийц Паулины Браун. Не будем пока его разубеждать. Что касается капитана, то он все еще относится ко всему происходящему с изрядной долей скептицизма: его в каждом рейсе предупреждали о готовящихся покушениях на судно. Он думает, что и на этот раз «Глория» вернется в Сан-Франциско.
Эдуардо Антиноми наконец принял решение. И, как всегда в таких случаях, обрел душевное спокойствие и уверенность в себе. Одеваясь, он стал напевать мягким баритоном неаполитанскую песенку: «Красавиц много, а я один». Кобуру с тяжелым кольтом — всегдашним своим спутником — он надевать не стал, а сунул в оба задних кармана брюк по ампульному пистолету; почувствовав приятную их тяжесть, улыбнулся, подумав, что надо было сразу пустить в ход эту новинку, да заказчику обязательно понадобился «несчастный случай».
В инструкции к ампульным пистолетам говорилось, что смерть наступает через три минуты со всеми явными симптомами инфаркта миокарда.
— «Нет, нет, не соблазнят меня твои глаза…» — пропел Антиноми, направляясь к дверям. Гангстер шел по коридору, галантно уступая дорогу дамам, улыбаясь. Он направлялся в собачий «люкс» испытывать ампульный пистолет. Стрелял он с «легким щелкающим звуком», говорилось в инструкции. Выбрав удобную минуту, Антиноми решил разделаться с Кингом, заставившим его пережить столько тяжелых часов.
«Пойдешь в рай впереди хозяина, покажешь ему туда дорогу», — подумал он и нашел эту мысль очень остроумной.
На собачьей площадке никого не было. Большинство клеток пустовало. В заточении сидели только сенбернар по кличке Тот и Сигма.
Из небольшой каюты вышел заспанный Гарри Уилхем.
— Приветствую вас, милорд, — сказал он, зевая. — Что-то с вашей сукой делается. Сегодня вдруг перед утром завыла и этого оболтуса заставила подпевать в дуэте. Славно получалось. Не слышали?
— Где остальные собаки, где этот… бульдог?
— Хозяева разобрали по каютам, милорд. Только ваша да этот Тот радуют меня своим присутствием. Никак и вы хотите взять свою? Хорошее дело. Прихватили бы еще Тота.
— Живо — поводок!
Когда Гарри Уилхем вышел с поводком из гардеробной — так он называл свою каюту — и открыл клетку Сигмы, та со слабым визгом упала на палубу. От взора матроса не укрылось, что Антиноми что-то быстро спрятал в задний карман брюк.
— Что с ней? Ты ее отравил? — холодно, без тени волнения спросил Антиноми.
— Была здорова. Сами видели. — Гарри Уилхем покосился на задний карман брюк Антиноми и опустился на корточки возле головы овчарки. — Так и есть, отрава. Пена изо рта. Кто бы это мог? — Гарри Уилхем встал и уставился на Антиноми.
Гангстер, улыбаясь, вытащил бумажник:
— Возьми, на ее похороны. Наверное, от жары, а может быть… Я ни в чем тебя не обвиняю. Спиши суку за борт — и дело с концом. Понял?
— Как не понять! Все предельно ясно, как сказал мой друг Сэнди Диббс, застав свою жену с приятелем.
— Твой друг был догадлив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116