— Неужели он так и сказал: «пенис»?
— Нет, вообще-то он сказал «член».
— Тогда это точно Вито! — удовлетворенно кивнула Энжи. — Он и мухи не обидит. У него даже работы нет. — Интересно, каким образом отсутствие у Вито работы связано с его незлобивостью? — А зачем тебе в Миннесоту? — спросила она.
— В Висконсин, — поправил Патрик.
— Кто у тебя там?
— Одна женщина, которой я намерен сделать предложение. Хотя она, вероятно, мне откажет.
— Ничего себе! Так у тебя, значит, проблемы? — И Энжи потянула его обратно в постель. — Ладно, иди-ка сюда. Знаешь, тебе надо быть более уверенным в себе. И верить, что она непременно скажет «да». Ведь если не верить, чего ж тогда и ехать-то?
— Ну, а если она меня не любит?
— Да любит, конечно, любит! Тебе просто надо немножко потренироваться. — И она предложила: — Можешь потренироваться на мне! Ну, давай, делай мне предложение!
Он попробовал — в конце концов, действительно надо потренироваться! — и сказал ей все, что хотел сказать миссис Клаузен.
— Боже ж ты мой! — протянула Энжи. — Самая главная твоя ошибка: нельзя начинать с извинений! Чего ты все извиняешься-то? Просто возьми и скажи: «Я не могу без тебя жить!» Ну, или что-нибудь в этом роде. Давай, говори!
— Я не могу без тебя жить, — неуверенно произнес Уоллингфорд.
— Тьфу ты!..
— Что, опять не так? — спросил Патрик.
— Надо говорить убедительно.
Снова зазвонил телефон — это был уже пятый звонок. Опять звонила Мэри Шаннахан, которой, видно, показалось слишком одиноко в ее квартирке на Пятьдесят какой-то-там улице. Уоллингфорд вроде бы даже слышал шум машин, проносившихся по ФДР-драйв.
— Мне казалось, что мы друзья, — начала Мэри. — Значит, вот как ты к друзьям относишься? К подруге, которая носит твоего ребенка?» — И то ли у нее голос прервался, то ли мысль куда-то уплыла, но звук исчез.
— Это она в самую точку попала, — заявила Энжи. — Надо бы тебе ей чего-то сказать.
Уоллингфорд хотел было помотать головой, но поскольку он лежал, уткнувшись лицом в грудь Энжи, то решил, что трясти головой в такой позе негоже.
— Не может же быть, чтобы ты до сих пор трахался с этой девкой! — снова донесся из автоответчика голос Мэри.
— Если ты с ней не поговоришь, так я сама поговорю! Кому-то же надо ей ответить! — возмутилась Энжи, исполненная сочувствия.
— Вот и поговори, — предложил Патрик, уткнувшись еще ниже, в живот Энжи — ему хотелось отгородиться ото всего на свете, от всех звуков.
Гримерша действительно взяла трубку и сказала:
— Мисс Шаннахан, это Энжи. Вы не расстраивайтесь, у нас тут ничего такого особенного не было. Я, правда, чуть до смерти не подавилась. Правда-правда! Чуть не умерла, кроме шуток! — Мэри тут же повесила трубку. — Я что-то не то сказала? — спросила Энжи у Патрика.
— Да нет, все то. Молодчина! — искренне ответил он.
— Врешь ты все, — не поверила ему Энжи. — Ну что, будем еще трахаться или хватит?
И все началось по новой. А что им еще оставалось делать? На сей раз, когда Энжи опять отключилась, Патрик все-таки содрал прилипшую к будильнику жвачку и завел звонок.
Потом еще раз позвонила мать Энжи — во всяком случае, Патрик решил, что это она, хотя женщина и не произнесла ни слова, а только плакала — надо сказать, довольно мелодично, — и под эти звуки он то соскальзывал в сон, то просыпался.
Окончательно он проснулся еще до того, как прозвонил будильник, и немного полежал просто так, глядя на спящую девушку и думая, как она хороша, восхищаясь ее добротой, сердечностью, миролюбием. Потом он выключил будильник, пока тот не начал звонить — ему хотелось дать Энжи поспать, — принял душ и побрился. Затем подвел итоги ущерба, нанесенного его телу: ушиб, полученный при столкновении со стеклянным кофейным столиком в тесной квартирке Мэри, ожог от прикосновения к раскаленному крану у нее в душе, исцарапанная ногтями Энжи спина, приличных размеров багровая гематома и содранная кожа на левом плече — следы ее страстных укусов…
М-да, вид так себе — тем более когда собираешься делать предложение руки и сердца. В Висконсине или где бы то ни было еще. Патрик приготовил себе кофе, а проснувшейся девушке принес в постель стакан холодного апельсинового сока.
— Нет, ты только глянь, какая квартира! — восхищалась Энжи, держа в руке стакан с соком и голышом расхаживая по комнатам. — Только постель выглядит так, будто тут месяц подряд трахались! — И она быстренько сдернула с кровати все простыни и наволочки и собрала в ванной все использованные полотенца. — Слушай, у тебя стиральная машина есть? Тебе ведь на самолет надо. А я сама здесь все уберу. Вдруг эта твоя женщина скажет «да»? И приедет сюда с тобой вместе?
— Это вряд ли. То есть вряд ли приедет. Да еще вместе со мной — даже если и скажет «да».
—Да брось ты эти свои «вряд ли»! Скажет, и точка! Давай, двигай на самолет. И не волнуйся: я тут все уберу и кассету на автоответчике перед уходом перемотаю, а записи все сотру. В общем, будет полный порядок, обещаю.
— Да тебе вовсе не обязательно тут убирать, — сказал Патрик.
— Так я же помочь тебе хочу! — упрекнула его Энжи. — Уж я-то знаю, каково это — жить в бардаке. Ладно, вали отсюда! А то еще на самолет опоздаешь!
— Спасибо, Энжи. — Он поцеловал ее на прощанье. Вкус был такой замечательный, что он почти уже решил остаться. И в самом деле, ну что плохого в беспутстве?
Когда он уже выходил, телефон зазвонил опять. Из автоответчика донесся голос Вито:
— Эй, слышь, мистер Однорукий! Мистер Бесчленный! — И раздалось какое-то ужасное жужжанье.
— Да это же его поганый блендер жужжит! — воскликнула Энжи. — Иди, иди, а то опоздаешь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115