В открытом конце сарая с причала в воду спускалась лестница. Интересно, кому это пришло в голову — сделать купальные мостки в лодочном сарае? Но Патрик не стал высказывать свои сомнения вслух, увидев, что миссис Клаузен уже занялась устройством малыша на широком внешнем причале, расстелив там стеганое одеяло размером со скатерть для пикника и положив на него кое-какие игрушки.
Отто-младший еще не так активно ползал, как того ожидал Уоллингфорд, но уже умел самостоятельно садиться и довольно долго сидел, пока не забывал, в какой позе находится, и не заваливался на бок. Ему уже исполнилось восемь месяцев, и он пробовал сам вставать на ножки, если рядом имелась какая-нибудь прочная опора — скажем, низкий столик, — за которую можно ухватиться. Впрочем, он часто забывал и о том, что стоит — внезапно шлепался на попку и снова заваливался на бок.
А ползал маленький Отто в основном задом наперед — так ему явно нравилось больше. Если его окружали какие-нибудь интересные вещи, которые можно было брать и вертеть в руках, он довольно долго мог сидеть на одном месте и рассматривать их. Но не слишком долго, сказала Дорис и прибавила:
— Через пару недель с ним уже невозможно будет выйти на причал — того и гляди, куда-нибудь уползет!
Ярко светило солнце, и на малыше была рубашонка с длинными рукавами, длинные штанишки и панамка. А также — солнечные очки, которые он стаскивал с себя гораздо реже, чем предрекал Патрик.
— Хочешь, пойди поплавай, — предложила миссис Клаузен. — А я пока за ним присмотрю. Потом я искупаюсь, а ты с ним посидишь.
На Патрика произвело большое впечатление количество детских вещей, которые миссис Клаузен привезла с собой. Его поразило, как спокойно и без особых усилий Дорис справляется со всеми заботами о малыше. Или материнство так меняет женщин, особенно если они давно и страстно мечтают о ребенке? Уоллингфорд только вздохнул — он ничего в этом не понимал.
Вода в озере была холодная, но только когда входишь первый раз. Возле дальнего конца причала она казалась сине-серой, а ближе к берегу обретала зеленоватый оттенок — в ней отражались ели и сосны. Дно оказалось песчаным, а не глинистым, как ожидал Патрик; имелся даже небольшой пляжик, покрытый крупнозернистым песком, перемешанным с галькой — там Уоллингфорд чуть позже купал маленького Отто. Мальчик сперва испугался холодной воды, но плакать не стал и даже позволил Уоллингфорду окунуть его, а миссис Клаузен снимала их купание на пленку. (Она, похоже, очень неплохо управлялась с фотоаппаратом.)
Взрослые, как Патрик уже именовал Дорис и себя, по очереди пускались в заплывы с причала. Миссис Клаузен плавала прекрасно. А Уоллингфорд честно сказал, что с одной рукой ему проще лежать на спине или плескаться на мелководье. Они вместе вытерли маленького Отто, и Дорис разрешила Патрику одеть ребенка — это была его первая попытка такого рода, — объяснив, как надевать подгузник.
Потом миссис Клаузен накинула халат и ловко стащила с себя купальник Уоллингфорд, которому пришлось управляться одной рукой, долго пытался стянуть с себя плавки, предварительно обернув вокруг бедер полотенце. В конце концов Дорис засмеялась и сказала, что отвернется, а он переоденется так, без полотенца. (Она пока не стала сообщать Патрику о соседе с другого берега, который обожал подглядывать за купающимися в телескоп.)
Совместными усилиями они переправили малыша и все его вещи обратно в домик. У стола уже стоял высокий детский стульчик, и пока Уоллингфорд пил пиво, прикрыв свои чресла полотенцем, миссис Клаузен кормила Отто-младшего. Она предупредила Патрика, что сперва покормит ребенка, а потом приготовит ужин. До темноты надо успеть переделать кучу дел, потому что вместе с темнотой появляются москиты. Так что им нужно засветло разобрать вещи и устроиться в комнатах над лодочным сараем.
Ванной в этом помещении не было. Дорис напомнила Уоллингфорду, что туалет есть только в главном домике и чистить зубы можно только там. Если же ночью ему понадобится встать, то справить нужду можно и на улице, прихватив фонарик, только по-быстрому, «не то москиты живо тебя обнаружат!».
Потом Патрик сфотографировал Дорис с маленьким Отто на открытой веранде большого дома.
Взрослые поджарили себе на ужин стейки на решетке и съели их с зеленым горошком и рисом. Миссис Клаузен привезла из дому две бутылки красного вина, но выпили они только одну. Пока Дорис мыла посуду, Патрик взял фотоаппарат и спустился на причал — сфотографировать купальные костюмы, которые сушились рядышком на веревке.
Ему казалось верхом уединения и домашнего уюта то, что они ужинали вместе и на Дорис был всего лишь старый махровый халат, а на нем и вовсе только полотенце. Такого умиротворения он никогда еще и ни с кем не испытывал.
Они решили вернуться к себе, в лодочный сарай, и Уоллингфорд прихватил с собой банку пива. Пока они брели по усыпанной сосновыми иглами извилистой тропинке, западный ветер совсем улегся и озеро словно застыло; лучи заходящего солнца ярко освещали верхушки деревьев на противоположном берегу. В тихом вечернем воздухе зазвенели первые москиты — видно, уже не могли дотерпеть до темноты. Патрик и Дорис яростно от них отмахивались, переправляя маленького Отто вместе со всеми его вещами в комнатку на втором этаже.
Уоллингфорд смотрел, как сгущается темнота за окном, и слушал, как миссис Клаузен в соседней комнате укладывает малыша в постель, напевая ему колыбельную. Окно в комнате Патрика было раскрыто настежь, и за сеткой надсадно звенели москиты. Еще до его слуха доносились крики гагар, отдаленный рокот подвесного мотора и чьи-то голоса — должно быть, домой возвращались рыбаки или мальчишки после вечернего купания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115