— Не тревожься!
— Ты не захотел остановиться в Таверните, ты не пожелал остановиться в Исламорада и Маратоне. А сейчас, готов биться об заклад, нам ничего не попадется, пока не доедем до Ки-Уэст. Ну, на что спорим?
— Должно же быть что-то! — не соглашался Феликс.
— Который теперь час? — поинтересовался Ред.
Феликс снял левую руку с баранки и глянул на запястье:
— Двадцать минут пятого.
— Я умираю с голоду, — сообщил Ред.
— У тебя был ленч в Майами.
— Так то было в Майами и давным-давно.
— Это было совсем недавно. Просто у тебя, наверное, глисты, вот и все!
— Сидение в грузовике весь день напролет вызывает у меня голод.
— Нам что-нибудь попадется на дороге, успокойся! Грузовик, громыхая, катился на запад, огромный, весом в двадцать пять тысяч фунтов дизель, с серебристыми бортами и зеленой кабиной. Казалось, он занимал всю ширину дороги, пока пересекал мост Семь миль, а затем въехал в Литл-Дак-Ки и далее на запад к Миссури-Ки, а потом пересек небольшой мост, ведущий к Охо-Ки.
— Вот ты и приехал, — сообщил Феликс.
— Что?
— Да разве не видишь — знак?
— Смотри, на нем написано: «Охо-Ки».
— А тот, что за ним, следующий? Что он обозначает?
— Да то, что ты вскоре набьешь свою утробу.
— Что ты имеешь в виду?
— Он означает, что впереди столовка.
* * *
Мне нужно немедленно выпить, подумал Бобби Колмор.
Он пытался понять, зачем Марвину понадобилось взять бутыль с полки стеллажа и поставить ее под скамейку. От него не укрылось, что он единственный в малярной, видевший, как Марвин схватил бутыль, — все остальные в этот момент смотрели на Каммингса, — и размышлял сейчас, случайно ли замеченное им или же ниспослано свыше. Это уж точно — ни для кого еще в этом помещении разбавитель не представлял ни малейшего интереса. И уж совсем точно то, что он, Бобби, единственный, для кого разбавитель нечто большее, нежели просто жидкость, которую добавляют в краску. Но почему Марвин заинтересовался разбавителем?
Колмор во все глаза таращился на Марвина.
Тот не производил впечатление пропащего алкаша, но иногда по виду это трудно определить. Порой мужик выглядит, как банкир или агент по продаже недвижимости, а на поверку выходит, что он ничем не лучше прочих забулдыг. Был, помнится, один такой малый в Бостоне, которого все называли Проповедником, потому что он с жаром призывал парней бросить пьянку и вести праведную жизнь: носить чистое исподнее и спать на белых простынях. И что же? Вскоре обнаружилось, что этого Проповедника как-то утром нашли мертвым в сквере, и все решили, что он злоупотреблял древесным спиртом... Поэтому никогда нельзя судить о человеке по его внешнему виду. Ведь если сын доктора Танненбаума не алкаш, зачем бы ему хватать эту бутыль на полгаллона с разбавителем? Как он еще мог надеяться и употребить ее, если не для выпивки?
Выходит, и этот тоже забулдыга, подумал Бобби. Тогда жму тебе руку, парень, только не старайся захапать все себе! Вот там, на полке, стоит вторая бутыль — так это для меня, о'кей? Оставь немного и для старины Бобби. Или же ты стараешься держать ее от меня подальше, не в этом ли дело? Боишься, что наберусь до чертиков и стану опасным? Думаешь, стану материться перед этими леди и блевать прямо перед этими мужчинами и натворю один Бог только знает сколько бед вместе с этими двумя хулиганами и их пушками, — бед, которые подвергнут опасности твою драгоценную шкуру? А? Да не тревожься, козявка!
Эти люди, похоже, собираются начать войну завтра утром. Так что не беспокойся о тех пустяковых неприятностях, которые я могу причинить.
Все, что я хочу, так это нажраться. Это все, чего мне больше всего хотелось с тех пор, как себя помню. И мне не нужен для этого ни ты и ни кто другой.
Но тут, увидел Бобби, Марвин начал вдруг действовать.
Глава 14
Колпачка на бутыли уже не было, он отвинчивал его медленно и осторожно — с зажатой в губах сигаретой, зажигалкой в правой руке и большим пальцем на колесике. Левая рука орудовала за скамейкой, прилаживаясь к горлу бутыли. Гарри по-прежнему сидел спиной к нему. Клайд только что отвернулся. Настало время — пора!
Левая рука Марвина встряхнула бутыль и опрокинула ее. Правая извлекла огонек пламени из зажигалки. Бесцветная жидкость потекла из горла бутыли на деревянный пол. Боже, не дай, чтобы это оказалось водой! — мелькнула в голове у Марвина страшная мысль. Гарри резко повернулся. Жидкость растекалась, она уже вовсю бежала из горлышка бутыли тонкой быстрой струйкой, устремляясь к центру малярки.
— Что за дьявольщина? — вырвалось у Гарри, но именно в этот момент Марвин уронил в струю с горящим фитильком зажигалку. И тут же отпрянул назад, так как жидкость у его ног полыхнула, и пламя устремилось назад, к бутыли, которая вскоре взорвалась под скамейкой, разметав куски стекла, как осколки ручной гранаты. Огненный след стремительно протянулся по всей длине помещения, уже почти коснувшись канистр с олифой, возле которых сидели Эймос и Сельма. Гарри словно застыл посреди малярки: его челюсть в изумлении отвисла, когда пламя стремительно пронеслось рядом. Клайд развернулся, держа ружье на высоте пояса, готовый выстрелить в любого, но Марвина на скамье уже не было. Он метнулся к стеллажу, и вторая бутылка оказалась у него в руках.
— Не надо! — заорал Бобби и, выскочив из упаковочной клети, бросился к Марвину, который уже поднял бутыль над головой, готовый бросить ее в огонь.
Он вцепился обеими руками в запястье Марвина и попытался вырвать у него крепко зажатую в руке бутыль. Марвин, как защитник в регби, пытающийся освободиться от плотной опеки игрока противника, шарахнулся от Бобби назад, влетел в стену, извернулся и понял, что ему никак не обойти Бобби — этот проклятый дурак-алкоголик готов был испортить все!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103