Танненбаум почувствовал присутствие Купа прежде, чем увидел его. Он замедлил шаги и сначала поднял глаза и только потом голову, поэтому первое, что он увидел, было оружие в руке Купа. Он замер на месте, медленно перевел взгляд на Купа, задержав его на тонких, растянутых в полуулыбке губах, затем выше, к глазам, светлым и слегка усмешливым. Танненбаум облизнул пересохшие губы. Как будто опасаясь разбудить домашних, он прошептал:
— Кто вы? Что вам надо?
— Кто там спит в спальне? — в ответ шепотом спросил Куп.
— Мой сын со своей женой. Что вы хотите? Что вам здесь понадобилось?
— Одевайтесь, доктор Танненбаум, — прошептал Куп, а затем крикнул через плечо: — Эй, Леонард, разбуди их.
В первой спальне Леонард Кроули навел свой «Спрингфилд» на кровать и наблюдал за пробуждением ничего не понимающей молодой пары.
Марвин Танненбаум сел в постели и уставился на явление, которое представлял собой вооруженный незнакомец. Он услышал рядом с собой сдавленный вздох Сельмы, пока сам ощупью шарил по ночному столику в поисках очков. Надев их, он поморгал, глядя на того, откашлялся и сказал:
— Что за чертовщина?
— Оденьтесь, мистер, — сказал Леонард.
— Кто вы? — спросил Марвин.
— Одевайтесь, — сказал Леонард.
Он оглядел комнату, подхватил с кресла голубое платье и бросил его Сельме со словами:
— Вот, леди, можете накинуть его.
— Спасибо, — сказала Сельма.
— Папа! — вдруг крикнул Марвин. — Папа, с тобой все в порядке?
— С ним все нормально, — ответил из коридора Куп. — Соблюдайте спокойствие и делайте, что вам сказано, тогда никто не пострадает.
Марвин выбрался из кровати и прямо в пижаме прошел мимо Леонарда к дверям спальни. Он был футов пяти ростом, но почему-то, несмотря на высокий рост, производил впечатление приземистого и плотного человека, вероятно, по причине непропорционально коротких ног по отношению к туловищу и рукам. У него были черные волосы и карие глаза и удивительно чувственный рот на смуглом грустном лице. Очки в темной оправе придавали ему сходство со школьным учителем, что противоречило тяжеловесной мощи его тела; казалось, будто обезьянка схватила очки своего дрессировщика и водрузила их на свой широкий плоский нос. Он без боязни выглянул в коридор, еще немного сонный, как человек, внезапно проснувшийся и теперь пытающийся понять причину своего пробуждения. Куп повернулся к нему.
— Что вообще происходит? — спокойно спросил Марвин.
— Мы забираем вас на пристань, — так же спокойно сообщил ему Куп.
— Зачем?
— Нам нужен этот дом, — сказал Куп.
— Зачем?
— Чтобы наблюдать за этим концом дороги.
— А зачем за ним наблюдать?
— Чтобы увидеть любого, кто может по ней приехать сюда, — сказал Куп и улыбнулся. — Вы не хотите одеться?
— Я не понимаю, — сказал Марвин.
— А вам и не нужно ничего понимать. Возвращайтесь к себе и подержите одеяло, пока ваша жена будет одеваться. — Куп посмотрел на свои часы: — Я хочу выйти отсюда с вами через пять минут.
Марвин кивнул, вздохнул и вернулся в спальню.
— Что все это значит? — спросил он Леонарда.
— Разве вы не слышали, мистер, что он вам сказал? Нам нужно выйти отсюда через пять минут, так что поторопитесь, хорошо?
— Да, но в чем дело-то? — спросил Марвин.
— Поскорее оденьтесь, — сказал Леонард, и Марвин пожал плечами.
Он подошел к кровати, на которой сидела Сельма в целомудренно застегнутой до самого воротничка розовой ситцевой сорочке. Какого черта она не купит себе нейлоновую рубашку, мелькнула в голове Марвина раздраженная мысль, уверенного в том, что их носят все женщины, кроме его жены.
— Нам лучше сделать, как они говорят, — сказал ей Марвин.
Он взял сложенное в ногах кровати одеяло и растянул его перед женой. Сельма спустилась с кровати, кивком поблагодарив его, стянула через голову ночную рубашку и, схватив со стула рядом с кроватью белье, стала торопливо одеваться.
Стоя у двери, Леонард Кроули, которому было тридцать пять лет и чье образование не выходило за рамки двенадцатой ступени средней школы, смотрел на напряженную спину и растопыренные руки Марвина, видел бледное и невыразительное лицо Сельмы, мелькнувшее над верхним краем одеяла, когда она натягивала на себя платье, и сразу почувствовал нечто, ускользнувшее от более старшего и мудрого доктора Танненбаума в тот момент, когда вчера его дети приехали к нему в гости.
Леонард Кроули, держа в руке винтовку, занятый гораздо более важными мыслями, сразу и инстинктивно понял, что между этими молодыми людьми не все в порядке.
— В двух домах у нас вообще не будет никаких проблем, — сказал Куп.
Он сказал это Джейсону сразу после того, как в первый раз разведал обстановку в Охо-Пуэртос и сделал предварительный доклад.
— Один из них — это второй дом на берегу, дом Чамплина, вот здесь, — он указал место на увеличенной карте островка, — а второй — шестой дом, как раз перед Танненбаумами.
Куп помолчал, для большего эффекта выдерживая паузу, как часто делал в Корее, когда стоял, окруженный парнями своего возраста, у которых коченели от холода пальцы ног, но они все равно держали руки по швам и смотрели на своего сержанта в ожидании ответов, которых у него не было.
Он взглянул на Джейсона, усмехнулся и сказал:
— У нас там не будет хлопот, потому что в обоих домах есть дети.
Дети в доме Хэннингэна обе были девочками, шести и восьми лет соответственно; одетые в пижамы, они играли в шашки на полу гостиной, когда туда с веранды вошли двое незнакомых мужчин. Они смотрели на мужчин с любопытством и только немного испугались, когда мужчины подняли их и на руках понесли в спальню, где их родители еще спали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103