— Они ушли?
— Да. — Он смешался. — Саманта, я не знаю, что делать. Следует ли мне попытаться проникнуть на катер и...
— Нет! — оборвала она его.
— Я хочу остановить их.
— Тогда оставайся здесь. Мы еще можем довести лодку до берега и оповестить полицию.
Он вновь смешался.
— А что, если они забрали с собой ключи от зажигания? — Люк ожидающе взглянул на женщину, желая, чтобы Саманта убедила его, что на самом деле гораздо умнее и безопаснее остаться на борту «Крис-Крафт», так или иначе добраться до берега и передать все как есть в руки полиции.
— Ты можешь добраться вплавь, — предложила она. Он отрицательно покачал головой:
— Мы слишком далеко от берега. Мне не доплыть.
— Хорошо, но ведь кто-то может заметить нас и здесь. Ты не допускаешь такой возможности?
— В темноте?
— Лодка белая. Мы можем зажечь огни и...
— Кто может оказаться на воде после наступления темноты?
— Ну... кто-нибудь, откуда нам знать, а вдруг да окажется?
— Может быть, и окажется, — возразил Люк, — а может, и не окажется.
— Люк, пройдут часы, прежде чем они доберутся до Кубы. Мы наверняка сможем...
— Через семь часов, — прервал он. — Самое большее — через восемь. Лапочка, а нам светит провести здесь всю ночь, не будучи замеченными.
— Но утром...
— Утром будет слишком поздно.
— Взгляни...
— На что?
— Взгляни, мы... взгляни — если ключи здесь наверху, то нам и тревожиться не о чем.
— А что, если их там нет? — обеспокоенно спросил Люк.
* * *
Бенни Праджер стоял на главной палубе, спиной к поручням, и смотрел на рулевую рубку, где Джейсон и Алекс готовились к отплытию. За ним, внизу, мягко покачивалась на волнах «Крис-Крафт». Над ним и вокруг царила флоридская ночь; усыпанное звездами небо, благоухающий воздух.
Он втянул в себя глоток этого пьянящего аромата и вдруг почувствовал, как чья-то рука крепко и безжалостно обвилась вокруг его горла и потащила в тень к передней вентиляционной трубе. Бенни попытался освободиться — вцепился пальцами в руку, стараясь ослабить хватку, открыл рот, задыхаясь. Он чувствовал, как все поплыло перед глазами, легкие вот-вот готовы были разорваться; руки тащили его к ограждению, затем стали поднимать в воздух; глаза его вылезли из орбит, он судорожно вцепился в туго натянутую якорную цепь, которая накручивалась на лебедку. Джейсон, пожалуйста, помоги!.. — мысленно молил он. Звезды, где же вы?.. Какая черная ночь! — это были его последние мысли.
* * *
Гарри Варне стоял на конце мола и наблюдал, как вдали корабль ложится на курс.
Что-то беспокоило его.
Сперва он думал, что причина тому — сам факт, что Джейсон Тренч, которому он безоговорочно верил и не раз на деле доказывал свою преданность и лояльность, отбыл, даже не попрощавшись с ним. Ну, что еще ждать от белого? Думал он и сразу же отбросил эту мысль, не позволив ей развиться дальше. Для него подобное не было неожиданным и, пожалуй, даже не главным. Причина, из-за которой он участвовал в экспедиции, состояла не в том, что Гарри всерьез поверил во весь этот треп о братстве белых и цветных. Гарри поверил в свободный и единый мир, избавившийся, наконец, от нависшей над ним угрозы коммунизма, равно как и от угрозы ядерного уничтожения, страшной тенью нависшей над всем человечеством. Поэтому теперь он никак не хотел ставить Джейсону в вину его забывчивость. Да и, кроме того, не исключалось и такое — сам тот факт, что Джейсон белый, мог и не иметь никакого отношения к его нежеланию — терять время на то, чтобы попрощаться. Мысли Джейсона занимали куда более важные вещи, нежели желание сказать «прощай» одному из членов своей группы.
И все же Гарри доставило бы удовольствие сказать: «Удачи тебе, Джейсон!» И еще обратиться к нему на прощанье со словами: «Сделай это, Джейз! Отправляйся туда, чтобы стереть этих комми с лица земли! Избавь нас от них, Джейз! Отведи нависшую над всеми опасность. Сделай это, друг!»
С какой бы радостью он пожал руку Джейза и сказал бы ему все это!
Ну, а может быть, Джейз был все-таки зол на Гарри за то, что он позволил сбежать Костигэну и его бабе? Однако Тренч не выглядел особенно огорченным, даже когда их так и не удалось найти. Джейсон, казалось, просто-напросто махнул на них рукой.
И вот тут Гарри вдруг понял, что беспокоит его в самом деле: он вспомнил, что Костигэн и его женщина еще были в малярной, когда у Клайда развязался язык и им стало доподлинно известно о планах Джейсона Тренча, а теперь Костигэн с его бабой остались на свободе и уже наверняка выбрались из города. И это тогда, когда Джейсон там, на катере, отплыл туда, где его, возможно, уже поджидают орудия военно-морского флота!
О Боже Всемогущий! — подумал Гарри.
Он, Барнс, должен был еще тогда сказать ему об этом. Должен был предостеречь, а сейчас уже слишком поздно, катер в пути.
И Гарри начал размышлять, почему же он не догадался обо всем вовремя доложить Джейсону?
* * *
Давно забытые чувства и воспоминания нахлынули на Джейсона, пока он стоял подле рулевой рубки на мостике катера, ощущая вкус соли на губах и испытывая щемящую сердце подлинную радость, вернувшись в мыслях в те золотые деньки на борту 832-й, когда не только весь Тихий океан, но и весь мир принадлежали ему и девяти морякам команды, включая его самого. Его обуревало чувство, доселе неведомое ему, чувство своей значимости и сознания того, что его любят и уважают. В университете ему всегда приходилось дожидаться, когда освободятся столики в студенческой столовке, и старшекурсники окликали его «Бой!», словно Джейсон был ниггером. Его старший брат обычно присылал ему одежду, которую сам уже не мог носить, а затем, когда брат пошел в армию в январе 1942 года — сразу после Пёрл-Харбор, — то и вообще прекратил присылать что-либо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103