- На нашей эскадре такой сигнал означает - опасности нет.
- А какая же может быть опасность?
- Тысяча чертей! Откуда ты свалился? Разве ты не слышал об этих дьяволах пиратах? Да их здесь полно.
- Я жил на берегу, а там их не боятся.
- Не боятся? Проклятье! Значит, ты полагаешь, будто я их боюсь?
- Нет, нет, клянусь тебе…
- Да пусть приходят хоть все, вместе со своим Морганом! У нашей «Санта-Марии де ла Виктории» столько медных глоток, и она даст этим разбойникам столько советов, что их посудина сразу станет похожа на мою дырявую рубаху.
- Да уж наверное…
- А потом, наш капитан дон Андрес Савалоситен - настоящий зверь! Взять его на абордаж - все равно что меня заставить служить мессу.
- Храбрец?
- Гром битвы - для него музыка. Хотел бы я, чтобы началось дело - ты бы получил удовольствие, клянусь душой своего отца!
- И долго мы будем плавать в этих водах?
- Чего не знаю, того не знаю. Поговаривают, что до тех пор, пока не покончим с пиратами и не доставим его величеству головы всех этих псов, будь они неладны!
В это время вдали сверкнула молния, как бы возникшая в глубинах океана, и следом за ней прокатилось гулкое громыхание.
- Выстрел! - воскликнул Железная Рука.
- Сигнал, - спокойно ответил матрос.
Капитан мгновенно появился на палубе, а все матросы и солдаты стали напряженно прислушиваться.
Прошло несколько секунд, затем один за другим прозвучали три пушечных выстрела, и снова все смолкло.
- А это что значит? - шепотом спросил Антонио.
- Замечены подозрительные корабли.
- А кто дал этот сигнал?
- Одно из разведывательных судов, посланных вперед.
Капитан стоял не шелохнувшись. На марсе флагманского корабля погас фонарь, и немедля все остальные суда погасили фонари на корме.
- Возможно, ничего и не будет, - сказал матрос, - а это очень жаль, ведь опасность грозит только торговым судам. Первая же пуля пробьет их скорлупу.
Снова раздался выстрел, затем второй, а после минутного перерыва - пять выстрелов подряд.
- Вражеская эскадра, но она бежит от нас, - сказал матрос.
Теперь Антонио все понял: вторая флотилия Моргана под командованием вице-адмирала начала маневрировать согласно полученному наказу. Объявленная тревога должна была или затянуться, или привести к сражению.
Сигналы следовали один за другим, и матрос объяснял Железной Руке их значение.
- Противник идет на фордевинд.
- Разведчики просят разрешения продолжать преследование.
- Флагманский корабль дал согласие.
Так прошло около часа. Но вот прозвучал сигнал, после которого матрос в удивлении поднял голову. То был один выстрел, потом три, потом еще три.
- Что случилось? - спросил Антонио.
- Противник лег на другой галс.
- Ты думаешь, он хочет сражаться?
- А зачем же тогда менять галс? Разве что они хотят сдаться…
- Еще сигнал?
- Да… идет в крутой бейдевинд.
С флагманского корабля дали два выстрела, потом один, а за ним еще два.
- Наконец-то! - выпрямившись во весь рост, сказал матрос.
- Что это?
- Принять боевой порядок.
- Без боевой тревоги?
- Этот сигнал дается раньше.
Все пришло в движение на кораблях, и тут же прозвучал сигнал боевой тревоги. Словно ретивые кони, направляемые твердой рукой всадника, двинулись корабли занимать назначенное им место и вскоре, несмотря на ночную темноту, можно было понять, что боевой порядок образован, а торговые суда помещены в арьергарде.
Теперь началась подготовка к сражению.
XI. «ЗНАМЕНИТЫЙ КАНТАБРИЕЦ»
Среди торговых судов, следующих под охраной испанского королевского флота, был корабль, который держался на воде скорее благодаря каким-то чарам или воле своего капитана, нежели благодаря своей оснастке и прочности кузова.
Эта старая, разбитая посудина, носившая пышное название «Знаменитый кантабриец», ныряла в волнах, подобно чайке с подбитым крылом, и, даже подняв все свои паруса, с трудом поспевала за мощными судами королевской эскадры.
Капитана, который вел это чудо мореплавания, звали дон Симеон Торрентес. Старый морской волк, мрачный брюзга изрыгал проклятия, от которых дрожали корабельные мачты, а с экипажем обращался не более почтительно, чем торговец мулами из Новой Испании со своим товаром. Матросы подобрались под стать капитану; шатаясь по морям на своей посудине, они обросли бородами и поседели, и можно было сказать без ошибки, что даже юнги на «Знаменитом кантабрийце» были стариками.
На этот-то корабль попали пассажирами трое наших знакомых, направлявшиеся в Веракрус: сеньора Магдалена, ее дочь Хулия Лафонт и Педро Хуан де Борика, бывший живодер из селения Сан-Хуан-де-Гоаве. Больше никто не решился доверить свою жизнь ненадежной палубе «Знаменитого кантабрийца», и, возможно, поэтому, а быть может, по другим нам неизвестным причинам дон Симеон Торрентес был раздражен сверх меры.
Педро Хуан, Медведь-толстосум, и его новое семейство были приняты на борту корабля весьма сухо.
- Ну и злющее же лицо у этого человека, - шепнул Педро сеньоре Магдалене.
- Как у всех испанцев, - равнодушно ответила она.
- Магдалена! Магдалена! - укоризненно воскликнул Педро. - Так-то ты выполняешь свое слово. Ведь в день нашей свадьбы ты пообещала не говорить плохо об испанцах.
- Верно, верно, прости меня. Но иной раз я говорю это, даже не думая.
Тут Хуан почувствовал первые признаки морской болезни и решил подняться на палубу, в надежде что свежий морской ветер подкрепит его силы.
«Знаменитый кантабриец» шел на всех парусах, тяжело зарываясь в волны и продвигаясь с быстротой погребального шествия. Капитан стоял на палубе, покуривая трубку, когда неожиданно над одним из люков появилась голова живодера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126