Длинные подвески, широкое ожерелье и брильянтовая брошь на груди дополняли ее богатый наряд.
- Добрый день, Гуадалупе, моя посаженая мать, - сказал ей с горделивой улыбкой дон Хусто. - Как ты сегодня почивала?
- Несколько лучше, - ответила графиня, легким наклоном головы приветствуя донью Ану, поднявшуюся с кресла.
- Гуадалупе, прошу тебя, приюти у себя на сегодняшний день эту даму.
- С большим удовольствием, - ответила графиня.
- И ты и я, мы чрезвычайно многим обязаны сеньоре. Потом я расскажу тебе об этом подробнее.
- Ты говоришь, мы многим обязаны?
- Да, позднее ты все узнаешь. Снимите вуаль, сеньора, - продолжал дон Хусто, обращаясь к донье Ане, - здесь вы можете чувствовать себя как дома.
Донья Ана открыла лицо и рассыпалась перед графиней в благодарностях, на что та с мягкой улыбкой ответила:
- Сеньора, я рада предложить вам гостеприимство, мне достаточно того, что за вас просит мой брат.
- Благодарствуйте, сеньора графиня, - ответила донья Ана.
- Я желал бы поговорить с тобой наедине, сестра, - сказал дон Хусто, - если ты не возражаешь, сеньора могла бы проследовать в другие покои.
- Прекрасно, она составит компанию моей гостье, которая сидит пока одна в ожидании венчания.
- Отлично.
- Хулиана, - сказала графиня, обращаясь к служанке, ожидавшей у дверей.
- Госпожа, - откликнулась служанка.
- Проводи сеньору в зал. Прощу вас, сеньора, чувствовать себя здесь, как в вашем собственном доме.
- Бесконечно тронута вашей добротой, сеньора графиня.
Донья Ана встала и последовала за служанкой через анфиладу покоев в зал, где собирались гости в ожидании свадьбы. По пути она внимательно разглядывала ковры и богатое убранство комнат. Войдя в зал, она увидела сидевшую в кресле пожилую, изысканно одетую даму.
Молодая женщина подошла ближе, чтобы приветствовать ее, дама повернула к ней голову, и у обеих одновременно вырвался крик удивления.
- Ана! - воскликнула старая дама.
- Матушка! - отозвалась донья Ана.
На какой-то миг женщины замерли в нерешительности, потом, рыдая, бросились друг другу в объятия.
Служанка, провожавшая донью Ану, с удивлением смотрела на эту сцену, потом, рассудив, что графиня, очевидно, заранее подготовила эту встречу и ей здесь делать нечего, ушла, покинув взволнованную мать наедине с дочерью.
Меж тем у графини с доном Хусто завязался горячий спор.
XVIII. БРАТ И СЕСТРА
- Хусто, - начала донья Гуадалупе, - я никогда не одобряла твоих намерений отделаться от дона Энрике.
- Я заботился о твоем сыне, моем племяннике. Наследство и титул принадлежат ему.
- Не будем обманываться, Хусто, наследство и титул ему не принадлежат. Бог накажет нас, если мы завладеем чужими правами.
- Ты слишком щепетильна для матери…
- Быть щепетильной, как это ты называешь, моя святая обязанность. Да, я мать, но прежде всего я христианка. Я люблю своего сына, но, именно любя его, я не желаю ему богатства, приобретенного преступным путем. Неправедно добытое богатство - проклятье для того, кто им завладел…
- Все эти рассуждения хороши в устах проповедника, Гуадалупе, они не заставят меня ни на йоту отступиться от намеченного плана. Как опекун, я обязан заботится о благе твоего сына.
- Но не в ущерб его совести…
- Его совести? А что понимает ребенок в таких делах? За них отвечаю я, что же касается моей совести, то она у меня вполне спокойна. Дай бог, чтобы дон Энрике мог похвалиться тем же.
- Это значит, что ты не уверен в его смерти?
- Да, не уверен… Сеньора, что явилась со мной, утверждает, что он жив и находится в Мехико.
- Жив! Боже, благодарю тебя! - с искренней радостью воскликнула донья Гуадалупе.
- Как, ты радуешься, что дон Энрике жив и в любой момент может появиться, чтобы отнять у твоего сына отцовское состояние?
- Хусто, будущность и состояние моего сына вполне обеспечены тем, что оставил ему и мне граф, нам не к лицу посягать на чужие богатства. Да, я счастлива, что дон Энрике жив, у меня сердце разрывалось при мысли, что на моем безвинном сыне лежит кровь брата. Запятнанные кровью дона Энрике, графский титул и состояние не принесли бы ничего, кроме несчастья, моему дорогому ребенку. Бог карает тех, кто нечестно завладел богатством.
- Итак, если дон Энрике появится, ты способна вернуть ему все, в ущерб твоему родному сыну?
- Конечно, и это не нанесло бы никакого ущерба моему ребенку, напротив, бог вознаградил бы его за такое доброе дело.
- Ну, знаешь, Гуадалупе, ты просто с ума сошла. Так ты в самом деле способна?.. По счастью, я еще жив и, вопреки твоей воле, помешаю такому сумасбродству, слышишь? Я опекун ребенка и не допущу, чтобы ты со своей щепетильностью подарила другому состояние, которое принадлежит твоему сыну по праву наследства. Я недаром сумел отстоять это право за моим племянником.
- Хусто, ради бога!
- Нет, нет, Гуадалупе, дай мне свободу, не мешай мне. Дон Энрике придет, я в этом уверен; но предупреждаю тебя - не мешай мне действовать. Пусть он появится здесь, но горе ему! Я сумею обратить его в бегство. Опозоренный, он или отступится, или погибнет.
- Но это низость! Не забывай, он брат моего сына.
- Однако теперь не время заниматься этим вопросом. Близится час венчания, мне пора ехать за Хулией и ее семьей. Увидим. Прощай. Позаботься о твоей гостье…
Не ожидая ответа, дон Хусто поднялся и вышел из комнаты.
Донья Гуадалупе склонила голову и задумалась. Потом, поднявшись с кресла, она решительно произнесла:
- Нет, тысячу раз нет! Мой сын не беден, но, будь он даже нищим, я не желаю ему сокровищ и титула, приобретенных нечестным путем. Я поговорю с этой женщиной, которую привел с собой брат… увидим…
Сеньора Магдалена не смогла уснуть после разбудившего ее ночного стука в дверь;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126