- Нетрудно будет заставить его судом.
- И далеко я должна бежать с ним?
- Нет. Тут же уведомишь меня, я брошусь в погоню и верну тебя домой, а сопровождающие меня люди будут свидетелями похищения.
- Что ж, придумано неплохо…
- Главное, чтобы тебе удалось любыми средствами распалить его любовь, не бойся, это дело свято, ведь твоя цель - законный брак.
Мать и дочь беседовали до позднего вечера, и, так как эта любовь по расчету ничуть не волновала их сердца, обе устали и почувствовали скуку.
- Который час? - лениво спросила донья Ана.
Донья Фернанда взглянула на роскошные настольные часы.
- Едва лишь половина одиннадцатого, - зевая, ответила она.
- Еще целых полтора часа!
- Да и потом пройдет немало времени.
- А все веселятся на балу… Вот счастливцы!
- Да, говорят, бал великолепный.
- Я почти жалею, что не поехала, а осталась ждать своего беднягу жениха. Сейчас бы я танцевала, вместо того чтобы помирать со скуки… Никогда больше не сделаю такой глупости!
- Всегда ты рассуждаешь, как ребенок, Ана. Вот беда - одним балом больше или меньше, когда речь идет о твоем будущем! Балов много, а таких мужей, как дон Энрике, раз, два - и обчелся. Погоди, сама скажешь, стоило ли жалеть о балах в тот день, когда тебя назовут сеньорой графиней и ты сможешь развлекаться, сколько душе угодно.
Донья Ана улыбнулась, и обе умолкли. Время от времени тишина нарушалась веселым пением, доносившимся с улицы, и тогда донья Ана спрашивала:
- Который час?
Донья Фернанда поднимала посоловевшие, то ли от дремоты, то ли от яркого света, глаза и отвечала:
- Одиннадцать.
- Что за бесконечный вечер! - восклицала донья Ана, и снова дочь погружалась в мечты, а мать - в дремоту.
Наконец на вопрос Аны донья Фернанда ответила:
- Вот-вот пробьет двенадцать.
- Слава тебе, господи! Бегу к Фасикии в каморку поджидать дона Энрике.
- Накинь шаль, - посоветовала мать. - Ночь сегодня холодная, а тебе придется пройти через патио.
Донья Ана встала и принялась рассматривать себя в маленьком зеркале, висевшем в углу покоя. Она, очевидно, выбирала нужные к случаю взгляды и улыбки и могла бы еще долгое время провести за этим занятием, если бы донья Фернанда не напомнила:
- Двенадцать.
- Иду! - воскликнула донья Ана и поспешно вышла, накинув черный шерстяной плащ.
Донья Ана легко сбежала по лестнице и вошла в комнату на нижнем этаже.
Там сидела и шила при свете свечи старая негритянка, повязанная платком в алую и желтую полосу.
- Фасикия! - позвала донья Ана.
- Девочка моя! - подняв голову, откликнулась негритянка.
- Погаси свечу, няня, и уходи. Уже пора.
Негритянка встала и собралась задуть свечу.
- Погоди, погоди! - крикнула девушка. - Я хочу открыть окно, а в темноте я до него не доберусь.
Старуха подождала, пока Ана подошла к окну, задула свечу и вышла, закрыв за собой дверь.
Тогда донья Ана осторожно приоткрыла створки окна, забранного толстой решеткой, и с любопытством выглянула на улицу. Неподалеку стоял человек, до самых глаз закутанный в черный плащ. Кругом было пусто, всю улицу заливал сияющий лунный свет.
Дом доньи Фернанды стоял на углу, передним фасадом на главную улицу Икстапалапа, а торцом - в узкий переулок. В этот переулок выходило и окно, у которого уже не раз встречалась Ана с доном Энрике.
Едва человек в плаще заметил, что окно приоткрылось, он приблизился бесшумными, медленными шагами.
- Дон Энрике, - шепнула донья Ана.
- Ангел мой, - ответил юноша.
- Подойди, счастье мое! О, как мне страшно…
- Страшно? Но кто может тебя обидеть, когда я с тобой, радость моей жизни?
- Ах, дон Энрике! Того, кто мешает нашему счастью, не может поразить твоя шпага.
- Твоя мать, Ана? За что она ненавидит меня? Может быть, она не любит тех, кто любит тебя? Но разве я недостаточно знатен, разве я не достоин назвать тебя своей?
- Не говори так, дон Энрике. Ты - настоящий кабальеро. Твой род не ниже королевского, и счастлива женщина, которая будет носить твое имя и называть тебя своим. Но…
- Что? Говори, любовь моя, не бойся…
- Дон Энрике, моя мать слушает твоих врагов, она думает, что ты не любишь меня, что хочешь лишь посмеяться над ее дочерью.
- И ты веришь, что я не люблю тебя? Да ведь я не понимал, что такое любовь, пока не узнал тебя! Какое мне дело до того, что она не верит в мою любовь, если ты мне веришь! Ради тебя одной я хочу быть добрым и благородным. Скажи, Ана, ты веришь, что я люблю тебя?
- Если бы я не верила, я бы умерла!
- А ты любишь меня?
- С каждым днем все больше.
Девушка прижалась лицом к решетке, дон Энрике склонился, и их уста слились в поцелуе, который, казалось, не прервется никогда.
- Ана! - воскликнул юноша, безраздельно отдавшись захватившей его страсти. - Ана! Ты сказала, что любишь меня?
- Больше, чем можешь вообразить.
- И ты способна сделать то, что я скажу тебе?
- Даже если ты мне прикажешь убить себя!
- Свет души моей! Слушай же, Ана! Беги со мной!
- Бежать?! - воскликнула девушка с ужасом, которого отнюдь не испытывала, ибо только и ждала подобного предложения. - Бежать! Но куда?
- Со мной, в моих объятиях, ко мне…
- Дон Энрике! Ты любишь меня и предлагаешь мне побег, огласку, бесчестие?
- Нет, Ана, нет, это не бесчестие. У меня ты найдешь любовь и счастье; твоя мать не будет больше противиться, она на все согласится, и вскоре ты станешь графиней де Торре-Леаль. Ана, ты не хочешь уйти со мной?
- О, ты настоящий кабальеро, я обожаю тебя, Энрике! Я пойду за тобой на край света.
- Какое счастье ты даришь мне!
- Когда мне уйти из дома?
- Сейчас же!
- Как, так скоро?
- Каждое мгновение без тебя кажется мне вечностью, любовь моя. Иди, не медли.
- Хорошо, иду, иду, жди меня, - сказала донья Ана, убегая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126