Мы в конце концов нашли монсеньора Бопре за четыре могилы от его зарегистрированного положения, внизу, а не наверху. И еще тот мужчина из Уинстон-Сейлема, который оказался не в своем гробу. На его месте лежала женщина в длинном узорчатом платье. У кладбища возникла двойная проблема. Где усопший? И чье тело в гробу? Семье не удалось перезахоронить дедушку в Польше. Когда я уезжала, адвокаты уже готовились к войне.Где-то далеко послышался звон колокола, потом в коридоре – шарканье. Ко мне направлялась древняя монахиня.– Serviettes! Салфетки! (фр.)

– взвизгнула она.Я подпрыгнула, опрокинув кофе. Как такое маленькое существо могло издать такой пронзительный звук?– Merci.Я потянулась к салфеткам.Старушка не обратила на мои слова никакого внимания, подошла ближе и принялась тереть мой рукав. Крошечный слуховой аппарат выглядывал из ее правого уха. Я чувствовала ее дыхание и видела белые волоски, завивавшиеся на подбородке. От монахини пахло шерстью и розовой водой.– Voila Вот (фр.)

. Дома постираете. В холодной воде.– Да, сестра. Рефлекс.Старушка заметила письмо в моих руках. К счастью, на него кофе не попал. Монахиня нагнулась посмотреть поближе.– Элизабет Николе была великая женщина. Божественная женщина. Какая чистота. Какая строгость.Purete. Austerite. Ее французский звучал так, будто само письмо Элизабет заговорило.– Да, сестра.Мне снова девять лет.– Она будет святой.– Да, сестра. Вот почему мы и пытаемся найти ее останки. Чтобы позаботиться о них надлежащим образом.Точно не знаю, в чем выражается надлежащее обращение со святыми, но прозвучало неплохо. Я взяла схему и показала ей:– Вот старая церковь.Проследила пальцем ряд вдоль северной стены и указала на прямоугольник:– А здесь ее могила.Древняя монахиня очень долго изучала сетку, почти касаясь очками листа.– Нет ее там, – прогремела она.– Простите?– Нет ее там. – Узловатый палец постучал по прямоугольнику. – Это не то место.Тут вернулся отец Менар. С ним высокая монахиня – тяжелые черные брови сходятся на переносице. Священник представил сестру Жюльену, она подняла сложенные вместе руки и улыбнулась.Мне не понадобилось передавать слова сестры Бернар. Они явно слышали все, что говорила старушка, еще в коридоре. Как услышали бы и из Оттавы.– Это не то место. Вы ищете не в том месте, – повторила она.– То есть как? – спросила сестра Жюльена.– Вы ищете не в том месте, – повторила сестра Бернар. – Ее там нет.Мы с отцом Менаром переглянулись.– И где же она, сестра? – спросила я.Монахиня снова склонилась над схемой, потом ткнула пальцем в юго-восточный угол церкви:– Тут. С матерью Аурелией.– Но сес...– Их перенесли. Положили в новых гробах под специальный алтарь. Тут.И опять она указала на юго-восточный угол.– Когда? – воскликнули мы хором.Сестра Бернар закрыла глаза. Сморщенные древние губы шевелились в безмолвных подсчетах.– В тысяча девятьсот одиннадцатом. Я стала послушницей в том же году и помню, потому что несколько лет спустя церковь сгорела, и ее заколотили. Мне приказали ходить туда и класть на алтарь цветы. Мне это не нравилось. Страшно было ходить туда совсем одной. Но я старалась ради Господа.– Что случилось с алтарем?– Убрали где-то в тридцатых. Он теперь в часовне Младенца Иисуса, в новой церкви.Старушка сложила салфетки и принялась собирать чашки на поднос.– Когда-то могилы отмечали именные дощечки. Теперь туда никто не ходит. Дощечки давно исчезли.Мы с отцом Менаром посмотрели друг на друга. Он слегка пожал плечами.– Сестра, – снова начала я, – вы сможете показать нам, где могила Элизабет?– Bien sur Конечно (фр.)

.– Сейчас?– Почему бы нет?Фарфор звякнул о фарфор.– Оставь тарелки, – сказал отец Менар. – Пожалуйста, надень пальто и ботинки, сестра, и пойдем. * * * Через десять минут мы снова очутились в старой церкви. Погода не улучшилась, даже наоборот, стало еще более холодно и мокро. Так же завывал ветер. Так же скребли по доскам ветви деревьев.Сестра Бернар выбрала неприметную тропинку вдоль стен церкви, мы с отцом Менаром подхватили старушку под руки. Сквозь слои одежды она казалась хрупкой и невесомой.Монахини следовали за нами, словно толпа зрителей, сестра Жюльена приготовила блокнот и ручку. Ги держался позади всех.Сестра Бернар остановилась рядом с нишей у юго-восточного угла. Она надела поверх покрова бледно-зеленую шляпу ручной вязки, закрепленную под подбородком. Старушка вертела головой во все стороны, искала приметы, пытаясь сориентироваться. Глаз отвлекался на единственное пятно света в темной церкви.Я махнула Ги, чтобы переставил фонари. Сестра Бернар не обращала внимания. Чуть погодя монахиня отошла от стены. Взгляд налево, направо, налево. Вверх, вниз. Она снова огляделась и прочертила каблуком линию на земле. Или попыталась прочертить.– Она здесь.Визгливый голос эхом отдался от каменных стен.– Ты уверена?– Она здесь.Сестра Бернар не страдала неуверенностью. Мы все посмотрели на линию.– Они в маленьких гробах. Не в обычных. Оставались только кости, поэтому все положили в маленькие гробы.Сестра Бернар показала своими крошечными ручками детский размер гроба. Рука дрожала. Ги осветил место у ее ног.Отец Менар поблагодарил древнюю монахиню и попросил двух сестер проводить ее в монастырь. Я смотрела, как они уходят. Сестра Бернар напоминала ребенка, такая маленькая, что край пальто подметал грязный пол.Я попросила Ги перенести и другой прожектор на новое место. Потом принесла зонд, установила кончик там, где указала сестра Бернар, и налегла на Т-образную ручку. Не идет. Здесь земля не растаяла. Я взяла плиточный зонд, чтобы ничего не повредить под землей, а круглый кончик не так легко проходит сквозь промерзший верхний слой почвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108