Ничего не хочу больше знать. Да хранит Аллах мою голову от таких забот и таких цифр! Она расколется, как старая мортира, в которую насыпали слишком много пороха. Поехали лучше дальше.Он снова ухватил поводья и тронул лошадь, бормоча при этом:— И он еще называет хаджи лжецом! Да он еще мало про него рассказал!— Ибарек, то, что ты от меня услышал, на моей родине ведомо любому ребенку!— Машалла! Спасибо, мне не нужна такая страна, в которой даже дети умеют взвешивать и измерять звезды! Какое счастье, что я родился не в Алемании. Человек, у которого я учился пивоварению, ничего мне об этом не рассказал, и это весьма мудро с его стороны. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Я сказал, что твоя похвала вдвое радует, ибо исходит из твоих уст. Ты был мной доволен, и это вселяет в меня надежду, что я верну свои деньги.— Если меня не обманывает предвидение, ты получишь их обратно.— Предвидение! Ты полагаешь, дело выгорит?— Да, а что?— Ты как-то твердо говоришь.— Ты ошибаешься.— Могу поклясться, что ты знаешь точно. Тот, кто в лесу, поле и пустыне может читать следы людей, которые давно там проходили, знает точно, где лежат мои денежки!Тут я действительно рассердился. Халеф своими непродуманными выходками который раз ставил меня в щекотливое положение.— Это тебе тоже Халеф сказал? Он кивнул.Тут я обернулся к малышу.— Халеф, ты что отстаешь, поди сюда.— Что угодно, сиди? — спросил он подобострастно, как пес, который знает, что его накажут, но тем не менее приветливо машет хвостом.— Нужен курбач, плетка из гиппопотамовой шкуры, и знаешь зачем?— Сиди, ведь твоего верного друга ты никогда не ударишь!— Ты ошибаешься, Халеф, я могу наказать тебя. Есть другие виды штрафов, кроме плетки. Я не дам тебе жареной курицы!Я произнес это гневным голосом. За курятину он мог отдать жизнь.Но он, смеясь, ответил:— Сиди, ты себе ничего не оставишь, а мне дашь.— Молчи! Если ничто другое не поможет, я тебя выгоню.— Сиди, ты же знаешь, что я побегу за тобой, как собачонка. Я слуга. Мы вместе голодали. Мучились от жажды, мерзли, смеялись и плакали — двоих таких людей невозможно разделить!Добрый малый был прав: точно знал, что будет, если он затронет эту струну. Мой гнев тут же унялся.— Но все же, Халеф, нельзя же так заливать!— А чего такого я, собственно, сказал, сиди? Почему ты так сердишься? Разве я сказал неправду? Не ты ли ел с султаном из одной тарелки?— Но ведь это вранье!— Как это вранье? Разве ты не обедал в Стамбуле у кади аскери?— Но что тут общего с твоими фантазиями?— Много общего. Разве султан не обедал однажды у кади аскери?— Официально — нет.— А тайно? Значит, я прав? И он спокойно мог получить ту же тарелку, что и ты. Халеф знает, что говорит. Ты, как трюфель. Он деликатес и дорого стоит, но прячется под землей, чтобы никто о нем не проведал. Я один тебя знаю, и, когда вижу твое лицо снова приветливым, на сердце моем опять легко и радостно. Аллах приносит тучи, но он же порождает и солнечные лучи. И человек берет то, что дарует ему Аллах.Конечно, я уже улыбался. Меня сравнили с трюфелем, да еще приплели сюда Аллаха. Мы весело расхохотались. Тучи над Халефом действительно рассеялись.Мы поскакали дальше. По взглядам турка, брошенным украдкой в мою сторону, и по тому, как он держал свою лошадь, — чуть позади моей, — я понял, что он питает к моей персоне большое уважение. Забавно было убедиться, что он считает меня чудом из чудес.Лес остался позади, и мы переезжали большой разлом, что давало коням простор для езды. Любопытство турка снова разгорелось.— Эфенди, — начал он, — сегодня я еще успею вернуться?— Маловероятно.— Почему?— Ты хочешь вернуть свои деньги?— Естественно.— Тогда тебе придется задержаться. Сначала нужно негодяев поймать, а уж потом забрать свои деньги.— Ты знаешь, где они?— Нет.— Но хаджи сказал…— Он не ведает, что говорит. Мне известно лишь, что они укрылись в Остромдже. Там я и буду их искать.— Так мы спросим кого-нибудь.— Напрасный труд. Они ни с кем не общаются.— Вай! Тогда мы их и не найдем!— Впрочем, один след у меня есть.— Здесь, на земле?Добрый человек узнал от Халефа, что я непревзойденный следопыт, и он уверовал в то, что я прямо сейчас все узнаю по отпечаткам на почве.— Нет, — ответил я и указал при этом себе на лоб. — След, по которому надо идти, здесь. Ты хорошо ориентируешься в Остромдже?— Да, ведь это ближайший город от моей деревни.— Там есть гора?— И довольно высокая.— И на ней развалины?— Целый город.— А что там было?— Я точно не знаю. Болгары рассказывают, что раньше здесь у них было целое государство, и в этой крепости жили знаменитые на всю страну князья. Потом пришли враги, захватили город и все разрушили.— Видимо, турки?— Так полагают некоторые. Другие говорят, что то были греки.— Нам все равно. На развалины легко подняться?— Очень легко.— Это не запрещено?— О нет. Каждый волен, но немногие отваживаются.— Почему же?— Там живут злые духи.— Ах, так! Стоит взглянуть на них.— Эфенди, ты часом не рехнулся?— Часом нет. Я давно мечтал посмотреть на духа поближе. Теперь я рад, что мечта моя скоро исполнится.— Господин, давай не будем пробовать.— Нет уж!— Ты же знаешь, что днем духи не показываются.— А я и не собираюсь искать их днем.— О Аллах! Ты собрался взобраться на гору ночью?!— Именно так.— Но тогда ты никогда не вернешься. Духи убьют тебя.— Мне интересно, как это им удастся.— Не смеши людей, эфенди! Злые духи не станут спрашивать, знаешь ли ты Солнце, Луну, звезды и из какой знатной тарелки ты ел. Они просто свернут тебе лицо на спину, вот и все.— Ого!— Да, да!— И что, бывали такие случаи?— Еще сколько!— Наверху, в развалинах?— Поутру там находили людей, у которых лица оказывались на спине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103