— Мартин Албани, наш знакомый из Джидды. Он увидел, что мы вошли, коротко кивнул и больше на нас не смотрел. Я медленно двинулся дальше, пока не встал сзади него. Я хотел сразить его так же, как он только что ошарашил меня. Не заметив, что я стою рядом, он начал очередную фразу, а я в тон ему, мягко выхватив цитру у него из рук, продолжил ее.Он вскочил и уставился на меня в удивлении.— Вы что, тоже немец?— Да, и да благословит вас Бог, герр Албани!— Вы меня знаете? Вот чудо из чудес!— А вы меня — нет? Может, снова прокатимся на верблюде?— На верблюде? Я рискнул только однажды и… бомбы, гранаты… теперь я вспоминаю. Это были вы? Как же вы здесь очутились?— Я разыскиваю вас.— Меня?!— Именно.— Вы что, знаете, что я здесь?— Да. Вы прибыли из Чирмена и собираетесь в Мелник.— И правда, знает! А откуда?— Сначала разговаривал о вас с кузнецом Шимином в Кушукаваке.— Да, я там был.— Правда, я тогда еще не предполагал, что это вы. Он говорил о каком-то турке Сигирджике, который заезжал к нему.— Чи-чо-чу? Как это будет по-немецки?— Певец.— Ах вот оно что. Только кукушке под силу высвистеть эти турецкие слова. Мне они очень трудно даются.— И тем не менее вы тут путешествуете.— Да, я кое-как приспособился. Если не получается с помощью слов, в ход идет пантомима, этот универсальный язык понимает каждый. Однако сядьте и расскажите, что…— Пожалуйста, будьте добры, повернитесь. Тут стоит человек, который тоже хотел бы поприветствовать вас.— Где? Ах, это же господин Ха… хи… хо… у него такое длинное имя.Халеф понял, что речь идет о нем. Он приосанился и выдохнул на одном дыхании:— Хаджи Халеф Омар хаджи Абулаббас ибн хаджи Дауд аль-Госсара.— Хватит, хватит! Так много хаджи сразу. Давайте оставим одно имя Халеф. Так что добрый вечер, господин Халеф!И он горячо пожал ему руку. Халеф вежливо поклонился, хотя не понял ни слова.— Пожалуйста, не забывайте, что добрый малый не немец, — сказал я, — он вас абсолютно не понял.— Ах так? А на каких языках он говорит?— На арабском и турецком.— Да, у меня с ними неважно. Но, надеюсь, мы поймем друг друга. Однако надо заканчивать с пением…Присутствующие заметили, что произошла незапланированная встреча, им это было явно не по душе, поскольку прекратилась игра на цитре, у которой, кстати, отсутствовали две струны. Уроженец Триеста легко отказался от удовольствия бесплатно радовать местных жителей и постояльцев. Он притянул меня к себе и тихо сказал:— А теперь рассказывайте, что вы тогда пережили.— Это заняло бы много таких вечеров. Лучше вы поведайте, как все вышло.— И хорошо, и плохо. Было и счастье, и несчастье. А теперь я пытаюсь выяснить, какие преимущества для гешефта дает эта страна.— А куда вы отсюда едете?— На ярмарку в Мелник.— Надо же, и я тоже.— Прекрасно, поедем вместе.— Хорошо, что у вас лошадь, мы ведь спешим.— О да, подо мной отличная лошадь!— Думаю, сейчас получится лучше, чем тогда на верблюде, которого мы приготовили для вас в Джидде!— Не беспокойтесь, я скачу как индеец.— У вас своя лошадь?— Нет.— Наняли?— Да. У меня два мула, один — для меня, другой — для товаров. Владелец скачет на третьем. Он и проводник, и погонщик.— А сколько вы платите?— Около десяти пиастров в день.— Это цена для иностранцев, которые не знают местных реалий и которых легко обвести вокруг пальца!— Что, выходит, я переплачиваю?— Да. Местный заплатил бы половину.— Ах вон оно что. Ну, погоди, парень. Отныне ты не будешь получать и пяти пиастров!— Не торопитесь. Какой у вас паспорт?— Тескере.— То есть без приписки для чиновников. Тогда у вас мало шансов сэкономить. Где вы нанимали мулов?— В Мастанлы.— Тогда платите, как платили, пока не наймете нового проводника. А я сам с этим разберусь.— Весьма вам признателен. Далеко ли нам сейчас до Мелника?— Около двадцати пяти турецких агачей, или пятнадцать немецких миль — по прямой. Это три дня езды. Но мы поедем не по прямой, поэтому будем ехать дольше. Правда, на моем вороном я бы попал туда через два неполных дня. Но мулы бывают весьма капризны. А как ведут себя ваши?— О, очень и очень хорошо.Мне показалось, что он сказал неправду, чтобы я не отказался от его компании.— Милый Албани, вы не блефуете часом? — спросил я.— Что вы, нет.— Разве не может быть изъянов у этих взятых напрокат мулов?— Моя система езды таит в себе маленький секрет. Мой мул имеет привычку иногда выбрасывать задние ноги и махать ими в воздухе. И грузовой не всегда бежит как надо. Он время от времени останавливается, чтобы осмотреться, и ложится на землю, особенно любит грязь, но потом снова встает и тянет, как локомотив. А мы трусим следом и подбираем выпавшие вещички. Так что у каждого животного свои причуды.— Спасибо за информацию! Главной причудой любого животного должно быть повиновение хозяину.— Не судите так строго! Дух противоречия может быть у любого. Это единственный недостаток мула.— Вижу, проводник предоставил вам своего лучшего мула.— Это правда. Не могу его ни в чем обвинить.— Любопытно, как вам удастся пройти те сложные участки, которые нам предстоят. Куда вы хотите ехать из Мелника?— Пока не знаю. Или поеду на юг в Салоники, или на запад до Адриатики, чтобы оттуда быстрее попасть через море в Триест.— Советую выбрать первый маршрут.— Почему?— Потому, что он менее опасен.— Вы считаете местных злоумышленниками?— Злоумышленниками — как раз нет, однако люди, живущие между этим поселком и Адриатикой, известны своеобразными привычками. Они любят тесное общение, но при том условии, что у вас что-то окажется за душой. Еще они любят тренироваться в стрельбе и метании копий и при этом выбирают по большей части живые мишени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103