— Сигирджик, мою лестницу! — приказала она. Итак, его звали Сигирджик, то есть Скворец. Только весьма цветастый — с оперением, неведомым орнитологам. Он действительно поплелся к черному ходу дома, приволок большую стремянку и приставил ее к ослу. Всадница величественно сошла.— Чем занимается мой муж? — спросила она.— Не знаю, — последовал ответ.— Но должен же он что-то делать!— Нет.— Идиот! Где он?— Понятия не имею.— В комнате?— Нет.— В мастерской?— Нет.— А где?— Не знаю.— Вообще — дома ли он?— Нет.— Уехал?— Да.— Так бы сразу и сказал. Уведи осла. Раскрашенный слуга ответствовал с таким важным видом, будто речь шла о рауте английской королевы. Он взял животное под уздцы и отвел его за дом.— Сначала разгрузи его! — прикрикнула она. Он покорно кивнул и принялся разгружать осла.— Иди сюда, эфенди! — позвала она меня.Я привязал коня к железному колу, воткнутому в землю, и последовал за ней. Крепкий запах масла и щелочи ударил в нос. Слева находилось нечто, что я принял за печь для выпечки булок. Справа — вход в комнаты.Войдя внутрь, я увидел перед собой копию моей Земляники с одной лишь поправкой на возраст. То была дочь. Она была одета по-домашнему легко, как принято у болгар, черты ее лица оказались более миловидные, от своей матери она отличалась скорее восточной красотой.Перед ней стояло несколько мисок, и она увлажняла кожу молоком, не забывая отпивать его.— Икбала, что ты делаешь? — спросила мать.— Я снимаю пенки.— Но я вижу, что ты пьешь.— Да, и пью тоже.— Но пить надо из кружки или тарелки.— А мне и так вкусно!Мамашу такой ответ, похоже, удовлетворил, потому как, подойдя к ней, она любовно хлопнула ее по пухлой щечке и проворковала:— Сладкоежка моя!Тут «молочница» с удивлением уставилась на меня. Мать пояснила:— Этот эфенди остановится у нас ненадолго.— Почему?— Потому, что он устал.— Так пусть полежит на травке. Как ты можешь общаться с ним без покрывала да еще заводить ко мне, хотя знаешь, что я тоже без накидки!— О! Он мой друг и спаситель!— Ты что, попала в передрягу?— Еще в какую!Тут дочка посмотрела на меняболее снисходительно.— Тогда пусть остается. — И, повернувшись к матери, спросила: — Что-то случилось по дороге?— Да, несчастный случай.— Это я и так поняла. А что за случай?— Я не подумала о том, что сегодня один из пятидесяти несчастливых дней в году, иначе осталась бы дома. С полчаса ехала нормально, а потом передо мной разверзлась земля…— О Аллах! — воскликнула дочка в ужасе.— Голубой дым клубился вокруг…— Да ты что!— …и из этого дыма возник дух, призрак и протянул ко мне сто сорок четыре руки…— Аллах да сохранит тебя! Сколько же плохих духов на земле!— Да, дочь моя. Осел испугался не меньше моего и понес. Я хорошая наездница, ты же знаешь. Но и я упала, а осел убежал.— Какое несчастье.— А потом появился этот эфенди, нашел осла, поднял меня с земли, и вот мы вернулись. А где отец?— Поехал в деревню.— А когда вернется?— Он покупает миндаль и еще какие-то орехи. Когда Чилека вышла, я спросил Икбалу:— Ты видела человека по имени Пимоза родом из Лопатиц?Она удивилась:— А где мне его видеть?— Здесь, в вашем доме.— Ты что-то путаешь.— Ладно, пусть я ошибаюсь, но тебе от этого лучше не будет.— А в чем дело, господин?— Если бы ты знала, кто такой этот Пимоза и чем занимается, то отец твой, без сомнений, отдал бы тебя за Али.— А как это сделать?— Должен сказать тебе, что я специально прибыл сюда, чтобы встретиться с тобой. Если бы ты мне понравилась, я бы отправился к Али и доставил его сюда в качестве зятя твоего отца.— Но это же невозможно!— О нет, еще как возможно!— А с чего же ты хочешь начать?— Этого я пока тебе не могу сказать. Я хочу убедить твоего отца согласиться на этот вариант. Убедить сегодня, поняла?— И ты полагаешь, он согласится?— Надеюсь. Но ты ведь мне не веришь, и потому я отбываю.Я хотел уже подняться, как она загородила мне дорогу.— Сиди! Господин! Кто ты такой, раз считаешь, что у тебя есть власть над моим отцом?— Я эфенди из полуденной страны, нахожусь под защитой падишаха и могу заставить твоего отца принять нужное решение. Но у меня уже нет времени. Мне пора ехать.— Останься, я тебе уже верю.— Вот это хорошо. Тебе же на пользу. Расскажи-ка мне про этого Пимозу.— Да, я его знаю, прости, что сразу не призналась в этом.— Прощаю. Знаю, что ты так сказала, желая выгородить отца.— Но ты обещаешь мне, что не опозоришь его?— Да, обещаю.— Дай мне руку.— Вот она. Если я что-то обещаю, то держу слово. Говори, кто такой Пимоза.— Его зовут не Пимоза, это он так себя иногда называет. Настоящее его имя — Москлан, и я должна стать его женой.— Это я уже знаю. Чем он занимается еще кроме торговли лошадьми?— Он пашер Пашер — контрабандист. (.Примеч. авт. )

и еще посланник жута.— Жут направил его к твоему отцу?— Да.— За какой надобностью?— Это мне не ведомо.— А твой отец пашер?— Нет.— Говори правду.— Он не пашер. Но контрабандисты приезжаютк нему и тогда…Она замолчала.— И что тогда?— Тогда у него появляется много товаров.— Где? Здесь, в доме?— Нет, снаружи, со стороны поля.— Где точнее?— Не могу сказать, мы поклялись молчать.— В этом нет нужды, я знаю это место не хуже тебя.— Не может быть — ты ведь здесь чужак.— И тем не менее. Это яма там, в кустарнике.— О Аллах, откуда ты знаешь?— Вот видишь! И там хранится очень много разного товара.— Ты видел?— Да, это одни ковры.— Но кто выдал тебе это место?— Никто. Откуда эти ковры?— Они прибыли на корабле из-за моря, их выгрузили в Макри, и оттуда носильщики доставили их в Гюмюрджину и дальше к нам.— Кому они предназначены?— Они будут отправлены в Софию, а оттуда еще дальше, не знаю даже куда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103