Начнем с тех, у кого хлеб есть.
Кто– то, засмотревшись на стенную роспись, негромко спросил соседа:
– Это Микола-угодник, что ли, с бородкой-то? Не пойму никак.
В тишине это услышали и опять засмеялись.
У Кузьмы неприятно засосало под ложечкой: хлеба, кажется, не будет. Уж больно спокойно они себя чувствуют.
– Любавины! – вызвал Кузьма. – Сколько можете?
Никто не поднялся.
– Кто Любавины-то? – спросил Ефим. – Любавиных теперь много.
– Емельян Спиридоныч.
Емельян Спиридоныч поднялся (он сидел в первом ряду), неторопливо разгладил бороду и только после этого сказал:
– По налогу вывезу, а больше – ни зернышка.
– Почему?
– Нету. Мы же разделились. Кондрат ушел – взял, Егорка ушел – тоже взял. Осталось себе, – Емельян Спиридоныч объяснял одному Кузьме – терпеливо, вразумительно.
– Нисколько нету?
– Не.
– А если проверим?
– На здоровье, – Емельян Спиридоныч сел очень довольный.
– Беспалов!
– Я! – бодро ответил Ефим Беспалов, поднимаясь.
– Сколько можешь?
– Самую малость…
– Сколько?
– Куля два.
Опять захихикали. Кузьма до боли стиснул зубы.
– Садись.
– А куда же он у вас подевался-то, хорошие мои? – не выдержал Сергей Федорыч Попов. – Уж шибко вы развеселились сегодня, я погляжу!
– Давай, Федорыч, пособи властям, – съехидничал Ефим Беспалов. – Ты что-то давно не горланил. Прихворнул, я слышал?
– Поискать у них, чего тут лясы точить! – сказал Сергей Федорыч, обращаясь к Кузьме. – Припрятали, это ж понятно. Я первый пойду к Ефиму Беспалову.
– Милости просим! – откликнулся Ефим. – Угощу, чем бог послал.
– Чем ворота закрывают, – негромко подсказал Ефимов свояк.
– Попробуй, – спокойно сказал Сергей Федорыч и сел, не глядя на Беспаловых.
– Я тоже гляжу, что вам сегодня что-то весело! – заговорил Кузьма. – А зря! Зря веселитесь, мужики. Хлеб нужен рабочим. Им сейчас не до смеха, они голодные сидят. Неужели вам не стыдно? Ведь есть у вас хлеб! И предупреждаю: найдем – не жалуйтесь, – он обращался в ту сторону, где сидели Любавины, Беспаловы, Холманские – богачи. – С вами, видно, только так надо разговаривать. Простого русского языка вы не понимаете. Все. Можете расходиться.
Расходились весело, точно на представлении побывали. Шутили… Тут же сговаривались группами человек по пять, соображали насчет самогона – воскресенье было.
Хоть и обозлился Кузьма, но, наблюдая, как расходятся мужики, слушая их разговоры, он понял, что им невыносимо скучно зимой, и ему пришла в голову неожиданная мысль: а что если закатить какую-нибудь постановку, а в постановке той поддеть богачей – про то, как они хлеб зажимают? На постановку охотно пойдут, а тут уж постараться допечь их.
К Кузьме подошли Сергей Федорыч, Федя Байкалов, Пронька Воронцов.
– Надо искать, – сказал Сергей Федорыч. – Так ничего не выйдет.
– Будем искать, – кивнул Кузьма. – Завтра начнем. Найдем, думаете?
– Черт его… – Федя поскреб в затылке. – Под снегом – это нелегко.
– Потом – даже, наверно, не в деревне прятали, – высказал предположение Пронька.
– А где?
– На пашнях.
– Ладно, попробуем, – Кузьма поймал себя на мысли, что даже сейчас думает про постановку. Представил, с каким недоверием, любопытством и интересом будут собираться на эту постановку. Только, конечно, не в церкви надо, а в школе.
Он пошел в сельсовет и долго сочинял докладную в район. Честно описал сходку и высказал соображения насчет дальнейших своих действий. Искать он, конечно, будет, но едва ли найдет. Середняки могут поделиться и поделятся, но это крохи. Весь хлеб – у богачей и зажиточных, а они его надежно припрятали.
Взял бумажку с собой и пошел домой.
И дома, ночью, думал Кузьма о постановке. Надо, конечно, ее сперва написать… А может, готовые есть?
Он вскочил, оделся и среди ночи поперся к Завьялихе (вспомнил, что Галина Петровна книги оставила здесь).
Завьялиха, привычная к поздним посетителям, скоро открыла ему.
– Я книги возьму, бабушка.
– Возьми, милай, возьми… Я одной тут надысь печку растопила, отсырели дровишки, хоть плачь.
– Ладно, хорошо, что одной хоть. Помоги собрать.
– Да ведь не унесешь один-то? Возьми саночки у меня, только завтра привези их, саночки-то, а то я без их как без рук
Кузьма сложил книги в мешок и на санках привез домой.
Почти до света сидел он в горнице на полу, листал книгу за книгой – искал пьесу. Нашел «Ревизора» Гоголя, некоторые коротенькие пьесы Чехова, «Грозу» Островского… Того, что нужно, не было.
«Придется писать самому», – решил Кузьма.

– 10 -

Три дня ходили Кузьма, Федя, Пронька и еще четыре мужика – искали хлеб по дворам. Искали в конюшнях, в сараях, под полами. Простукивали все стенки, тыкали щупами куда попало – хлеба не было. Заглядывали на всякий случай в закрома, но там ровно столько, сколько нужно для посева и для себя – кормиться до нового урожая.
Из районного центра ответили, что пошлют в Баклань двух товарищей на помощь, но товарищей что-то все не было.
Днем Кузьма искал хлеб, а ночами сидел над пьесой. Хотел было попросить пьеску в районе – наверняка там что-нибудь такое было, – но постеснялся: подумают, что он тут вместо хлеба шутовством занимается.
Пьеса подвигалась быстро. Сюжет был таков.
Приходят к махровому богачу несколько деревенских активистов:
– Хлеб есть? Рабочим надо помочь.
– Какой хлеб? Вы что! Сам зубы на полку положил. Семенной доедаю.
Активисты уходят, но не все. Один незаметно прячется за дверью. В это время к богачу приходит другой богач – сосед.
Начинается такой разговор:
– У тебя были? – спрашивает сосед.
– Только что вышли. А у тебя?
– Были.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166