Он почему-то не удивился, увидев ее. Он знал, чувствовал, что сейчас в Баклани, наверное, в трех местах сразу разыгрывается нешуточная драма, в центре которой стоит Мария. И неудивительно, если та роль, какую она приняла на себя, окажется на этот раз ей не по силам и она захочет уехать. Или кто-то другой захочет уехать… Он безотчетно ждал кого-то оттуда весь вечер.
– Поедем, – сказала Мария.
– Куда?
– В город. На вокзал.
Иван лежал в постели, читал. Не стесняясь Марии, откинул одеяло, обулся…
– Пошли.
– У тебя деньги есть? – спросила Мария.
– Есть.
– Мне рублей пятьсот надо.
– Сейчас посмотрю… – Иван порылся в чемодане, где у них с Пашкой лежали деньги (на мебель копили), отсчитал пятьсот… – На.
– Я пришлю потом.
…Шли темной улицей, молчали. Прошли мимо больницы…
Иван шел несколько впереди Марии, думал о ней: «Поехала?… Скатертью дорожка, – думал без всякой злости. – Хороших мужиков хоть мучить не будешь. В городе нарвешься на какого-нибудь… Там найдутся и на тебя».
– Уезжаешь?… Или бежишь? – не вытерпел и спросил он.
– Не спешу, но поторапливаюсь.
– В какие края?
– Далеко.
…В машине Мария стала приводить себя в порядок. Долго причесывалась, пристроив на коленях зеркальце… Держала в губах заколку, шелестела плащом… От нее – от ее рук, волос, плаща – веяло свежим одеколонистым холодком. Чуточку искривленные, яркие, полные губы, в которых была зажата заколка, начали беспокоить Ивана. Поправляя волосы, она часто задевала его локтем, это тоже беспокоило. Он прибавил газку.
Примерно на полпути к городу обогнали Пашку. Иван приветственно посигналил ему, мигнул трижды задними огнями.
…Народу на вокзале было немного. Поезд Марии отходил через полчаса. Она взяла билет и пошла к окошечку «Телеграф». Иван (он решил проводить Марию) сидел на широком жестком диване, разглядывая огромную картину на которой матросы Черноморского флота бились с немцами.
Мария отправила телеграмму, подошла, села рядом. Посмотрела на часы.
– Ну… скоро.
Ивану сделалось очень грустно. «Зачем нужно, чтобы она уезжала? – думал он. – Куда она едет?…».
– Какой сегодня день? – спросила Мария.
– Вторник.
– Слава богу, что не понедельник. Не могу уезжать в понедельник и тринадцатого.
«Ну куда она едет? Куда?», – Иван представил ее, одинокую, на вокзале в большом каком-то городе, торопливо и жадно оценивающие взгляды сытых прохиндеев… «Ну куда, к черту едет? Зачем?».
– Куда едешь-то все-таки?
– Далеко, – Мария посмотрела на него, улыбнулась. – Пока до Новосибирска.
Иван тоже посмотрел на нее.
«А ведь не будет ее сейчас. Ведь уедет она», – понял он.
До отхода поезда оставалось десять минут. Они все еще сидели на диване. Мария казалась спокойной.
– Пойдем?
– Сейчас… успеешь.
И – как будто его только и не хватало здесь – в зал торопливо вбежал Юрий Александрович. Ринулся к кассе. Марию не увидел. Он никого вообще не видел. Он торопился.
Иван встал.
– Дай-ка твой билет.
– Зачем? – Мария тоже поднялась. В сторону кассы, где, склонившись у окошечка, стоял Юрий Александрович, не смотрела. Растерянно и насмешливо улыбалась.
– Дай, мне нужно.
Мария отдала ему билет.
Иван пошел к кассе… Подошел, вежливо постучал в узкую согнутую спину Юрия Александровича. Тот торопливо обернулся, выпрямился…
– На, – сказал Иван, подавая ему билет. – Все равно пропадает.
Юрий Александрович, не понимая, смотрел то на билет, то на Ивана… Потом повернул голову, увидел Марию. Мария стояла на том же месте, где ее оставил Иван. Смотрела на них. Через весь зал почти встретились взгляды Юрия Александровича и Марии. Юрий Александрович поспешно отвернулся…
– Зачем он мне? Я сам возьму.
– Да бери-и!… – Иван лапнул учителя за грудь, сорвал пуговицы пиджака и рубашки и старательно засунул билет ему за майку. – Бери… не потеряй, – отпустил его, посмотрел в красивые, слегка выпуклые глаза, повернулся и пошел. – Пойдем, – сказал он Марии. Сказал твердо, требовательно. Мария пошла за ним.
– Ты почему так сделал?
Иван тоже остановился.
– А куда ты, к черту, поедешь? Пойдем, – он двинулся вперед. Мария прошла еще за ним несколько шагов, остановилась. Иван тоже остановился.
– Что же мне теперь делать-то? – негромко спросила она.
– Поедем в Баклань.
– Где мне там жить? У тебя?
– Найдешь. Можешь у меня, если захочешь. Можешь у Ивлева. Можешь у отца… Тебя никто не гонит, не психуй, пожалуйста.
– Меня бьют! – сердито сказала Мария и топнула ногой. – Бьют, а не гонят! – и заплакала.
Иван взял ее за руку и повел к машине. Мария покорно пошла. Всхлипывала, размазывала по щекам слезы.
– Бьют за дело. Ты сама бьешь так, что… Ты сама не жалеешь, чего же ты обижаешься.
Сели в машину, поехали.
– А куда я сейчас-то денусь? Ни к отцу, ни к Ивлеву я не пойду.
– Переночуешь у меня. А завтра видно будет.
– Ты что?!
– Что? Не бойся… ничего с тобой не случится. Я уйду к Андрею.
Пашка ехал не торопясь, думал.
Ночи весенние, темные, мучительные… О чем только не думается, о чем не мечтается. Всякая всячина в голову лезет.
Пашке было грустно.
Пошел мелкий косой дождик. Первый в этом году.
Перед городом, километрах в восьми, у деревни Игринево, на дороге впереди замаячили две человеческие фигуры. Одна высокая, другая пониже. Махали руками. Пашка остановился.
– До города подбрось, пожалуйста! – офицерик был совсем молодой, весь в ремнях и старался говорить басом. Он был чем-то чрезвычайно доволен, наверно, ночными блужданиями с любимой. Конечно, так. Девушка прижималась к нему, весело смотрела на Пашку. Она тоже была довольна.
– Садитесь.
Девушка села в кабину и начала вертеться, отряхиваться… Лейтенант запрыгнул в кузов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166