Вскочил, оделся, стал на лыжи и побежал домой.
Было еще темно и очень морозно. Даже быстрая ходьба плохо согревала. Снег громко звенел под лыжами. Вокруг лица все закуржавело, веки слипались. Егор часто останавливался и протирал глаза варежкой.
«Наверно, сын будет», – думал он.
Пришел домой, когда на востоке только пробивался свет. Огня в избе не было. Егор постучался. Через некоторое время промерзшая избная дверь со скрипом разодралась.
– Кто там? – спрашивала Марья.
– Я.
– Ты, Егор?
– Кто же еще?
Марья отодвинула засов, вошла в избу, зажгла лампу. В избе было тепло, пахло хлебом.
Егор долго распутывал закоченевшими пальцами опояску.
Огляделся по избе, увидел на печке чьи-то ноги – кто-то спал.
– Кто это?
– Учительша. Читала нам вечером… Она ходит по избам, книжки читает. Вчера припозднилась – я оставила.
Учительница зашевелилась, приподняла голову.
– Это ваш муж пришел? – Галина Петровна смотрела на Егора большими сонными глазами. – Здравствуйте.
– Здорово живешь, – откликнулся Егор и повернулся к жене: – У нас самогонки нисколько нету? Продрало меня крепко.
– Маленько, однако, есть, – Марья полезла в шкаф.
Егор развязал наконец опояску, скинул полушубок, зябко повел плечами.
– Хотите, я пущу вас на печку погреться? – предложила Галина Петровна. Она свесила с печки босые ноги и смотрела на хозяина с любопытством.
– Сейчас согреемся, – Егор взял у Марьи бутылку, налил полный стакан и одним духом осушил. Понюхал корку хлеба и только после этого выдохнул: – Кхо-ох!
– Вы же сожжете себе все горло, – заметила Галина Петровна. Она все еще смотрела на Егора.
Егор стал закуривать.
– Ничего.
– Вы похожи… знаете, на кого? На Андрия.
– На какого Андрея?
– На Андрия. Из «Тараса Бульбы». Только характер у вас, наверно, не такой. Почему вы такой мрачный?
«Балаболка какая-то», – подумал Егор и ничего не сказал.
– Постели на полу, я сосну маленько, – сказал он жене.
Вспомнил сон, посмотрел мельком на ее живот.
– Ложись на кровать, а я к ней на печку полезу.
– Куда полезу!… Полезу… – Егор сам снял со стенки большой бараний тулуп, раскинул на полу, сбросил с кровати одну подушку, скинул валенки, рубаху, лег и с хрустом, сладко потянулся. Закинул руки за голову. – Накрой полушубком.
Галина Петровна смотрела на крупного красивого хозяина, шевелила пальцами босых ног.
Марья укрыла мужа полушубком, он зевнул и повернулся на бок, спиной к учительнице.
Марья дунула в лампу, долго шуршала платьем, потом тяжело завалилась на кровать и затихла.
Своей бани у Егора не было еще, ходили по субботам к Емельяну Спиридонычу.
Вечером Егор засобирался к отцу.
– А меня не возьмешь, что ли? – обиделась Марья.
– Куда тебе… И так еле ходишь.
– Я хоть в вольном пару посижу. Мне шибко охота, Егор.
Егор подумал, вышел на улицу. Минут через пять вернулся:
– Собирайся. На подводе поедем.
Марья накутала на себя поверх шубейки две вязаные шали и еще набросила сверху одеяло. Еле пролезла в дверь. Егор не выдержал, засмеялся:
– На кого ты похожа сейчас!
– Ничего. Зато не простыну, когда оттуда поедем.
Поехали.
На половине пути Марья вдруг позвала мужа:
– Егор!
– Ну.
– Однако у меня… господи!… Поворачивай!
Егор оглянулся. Марья посинела… Глаза сделались невозможно большими. Он подстегнул коня, – до своих было ближе, чем до дома,
– Говорил ведь, русским языком говорил! Нет! – свое…
Сани подкидывало на выбоинах.
Марье стало хуже.
– Ой, умираю! Смертонька моя пришла, мама родимая! – закричала она.
– Ну, я потише поеду.
– Ой, да все равно. Останови ты, ради Христа!…
Егор остановил коня, огляделся – на улице ни души.
– А что делать-то?! – заорал он. Выпрыгнул из саней, склонился над Марьей. – Мань!
Марья кусала затвердевшие губы.
– Мамочка милая… смерть пришла, – шептала она; из больших глаз текли слезы.
Егор подхватил ее на руки и бегом понес в ближайший двор. Пинком отворил тяжелые ворота, вбежал на высокое крыльцо… И тут только увидел, куда забежал, – к Николаю Колокольникову.
Дверь открыла Агафья.
– Господи Исусе!… Что с ней!
– Помирает, – кратко пояснил Егор, он был бледен.
– Рожает, что ли?
– Ну…
– Неси в горницу… заполошный.
Егор пронес Марью в горницу, положил на пол… Засуетился вокруг нее, начал раздевать. Руки тряслись.
– Да не пужайся ты, дурной! Ну, рожает. Делов-то. Вези бабку скорей.
– Где?
– Куксиху – она ближе всех.
Егор вылетел из избы, в сенях ударился головой о притолоку, чуть не упал от боли… Доплелся до саней, свалился в них, подстегнул коня…
Минут через десять он летел обратно. Вез бабку-повитуху.
Марья кричала так, что в ушах звенело.
Егор сидел на припечье, зажав руками голову… Не выдержал, сунулся было в горницу, но на него зашикали бабы. А Марья, увидев его, каким-то не своим голосом, страшно крикнула:
– Уйди, проклятый! Ненавижу тебя!…
Егор опять сел на припечье.
Кузьма был дома. Он забился в угол и смотрел на все испуганными глазами. С Егором они не обмолвились еще ни словом. Только когда Марья закричала на Егора и когда он сел и зажал руками голову, Кузьма почувствовал что-то похожее на жалость.
– Не переживай. Это всегда так бывает, – сказал он.
Егор поднял голову, посмотрел на Кузьму затравленным зверем.
– Бывает, – сказал он тихо. И опустил голову.
– На, закури, – Кузьма подошел к нему, с кисетом. – Надо было заранее в больницу.
– Да, – согласился Егор.
– Больно, поэтому они кричат.
Егор промолчал.
– Кого ждешь?
– Сын должен…
Кузьма несколько раз подряд затянулся.
– Как назовешь?
– Ванькой.
– А я – Василием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166