Полковник Уильямсон утверждал, что завоевательная галактическая война
- сущий бред, а вот обыкновенная война на уничтожение - штука несложная и
в ней могут участвовать все, у кого в достатке сил и кого не пугает мысль
об убийстве разумных существ. Сил у Империи хватает, а что до страха, то
Корпусу мониторов еще предстоит вселить его в сердца обитателей сорока
трех имперских миров.
Если бы позволяло время, агенты Корпуса могли бы проникнуть в
Империю. Мониторам известно было местонахождение одной из планет, а
поскольку между ней и остальными поддерживалась постоянная связь, они
быстро определили бы координаты других. Собрали бы необходимые сведения
и... Работа подразделения пропаганды Корпуса никогда не вызывала
нареканий. В подобной ситуации, когда противник не стесняется прибегать к
откровенной лжи, мониторы наверняка позаимствовали бы его уловки. По своей
сути Корпус являлся полицейским формированием, в обязанности которого
входило не столько ведение войны, сколько обеспечение мира. А раз он был
полицейским формированием, свобода его действий ограничивалась темы
последствиями, которые могли затронуть невиновных - в данном случае
подданных Империи наравне с населением Федерации.
Вот почему планом по подрыву Империи следовало воспользоваться, хотя
он вряд ли мог принести какие-либо результаты до первой стычки. Уильямсон
искренне надеялся - точнее, молился, чтобы было так, - что агент,
угодивший в руки Империи, не знает, а потому не сможет раскрыть врагу
координат госпиталя. Полковник был реалистом и отдавал себе отчет в том,
что если агенту что-либо известно, это "что-либо" рано или поздно из него
извлекут. Однако даже при самом неблагоприятном исходе Империя узнает лишь
местоположение госпиталя, а значит, оборонять придется только его, если,
правда, императору не взбредет в голову разослать свой флот по галактике в
поисках миров Федерации - на что мониторы в определенной степени
рассчитывали.
Конвей пытался не думать о том, что произойдет, когда у госпиталя
появятся мобильные вражеские силы.
За несколько часов до тревоги Корпус получил очередной доклад агента,
который сейчас находился в имперской столице. Первому на то, чтобы достичь
Этлы, понадобилось девять дней, зато второй, с пометкой "Совершенно
секретно", дошел за восемнадцать часов.
Агент сообщал, что в метрополии к инопланетянам относятся терпимее,
чем на Этле и на прочих планетах. Жители столицы считают себя
космополитами, и порой на улице можно нос к носу столкнуться с
инопланетянином. Однако по целому ряду признаков можно заключить, что эти
существа имеют дипломатический статус и являются уроженцами миров, с
которыми у Империи имеются мирные договоры - видимо, она намерена в
будущем присоединить вышеназванные миры к себе. Лично с ним, продолжал
агент, обращаются просто наилучшим образом, через несколько дней его
обещал принять сам император. Однако, как следовало из отчета, он пребывал
в некоторой растерянности. Конкретных фактов он привести не мог, ибо был
врачом, которому дали задание "подготовить почву", а не специалистом по
культурным контактам. Тем не менее, у него сложилось впечатление, что в
отдельных случаях его рассказы об устройстве Федерации и ее целях не
поощрялись, тогда как в другое время - наоборот, приветствовались. Еще его
беспокоило то, что ни в одном из виденных им выпусков новостей не было
упомянуто о его прилете. Здесь агент замечал, что если бы в столицу
Федерации прилетел представитель Империи, это событие обсуждалось бы в
средствах массовой информации в течение дней, если не недель. Он попутно
задавался вопросом, не слишком ли распускает язык, и выражал сожаление
относительно того, что приемник гиперсвязи не такой маленький, как
передатчик, а потому инструкций по нему не запросишь.
Больше об этом агенте никто не слышал.

Возвращение Конвея в госпиталь было совсем не таким, каким он
представлял его себе несколько недель назад. Тогда он воображал себя
этаким героем, с честью выполнившим задание, ему мнились приветственные
возгласы коллег и Мэрчисон, поджидавшая его с распростертыми объятиями.
Хотя последнее было довольно сомнительно, но в мечтах Конвей воспарял и на
такую высоту. А на деле - он вернулся с проваленного задания, тихо уповая
на то, что коллеги не станут его ни о чем расспрашивать; Мэрчисон
встретила его в шлюзе дружелюбной улыбкой, однако отнюдь не торопилась
раскрывать объятия. Да, подумал Конвей кисло, чем не встреча двух верных
друзей после долгой разлуки - и ничего больше. Мэрчисон сказала, что рада
его видеть, он ответил, что взаимно, а когда она собралась было что-то
спросить, он заявил, что сейчас у него куча дел, но потом он ее найдет, и
улыбнулся, словно только что назначил ей свидание. Но улыбка вышла кривой
и неискренней, и Мэрчисон, заметив ее фальшивость, сказала: "Да, конечно"
- и быстро удалилась.
За время, проведенное вдали от нее, Мэрчисон не утратила для Конвея
ни красоты, ни желанности, тем не менее он явно оскорбил ее в лучших
чувствах - однако Конвею, признаться, было все равно. Его мысли были
заняты предстоящей встречей с О'Марой. А когда, чуть погодя, он явился в
кабинет главного психолога, ему почудилось, что начали сбываться его
наихудшие предчувствия.
- Садитесь, доктор, - буркнул О'Мара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58