— Говори, Дима, — предложила Яна, усаживаясь на картонку с «Анкл Бене», — это капитан Никольский из нашего отделения.— Я знаю, — не глядя на гостей, ответил Дима.— Испугался, что ли? — зло спросил Сергей.— Надоело пугаться. Так что — нет, не испугался. Веры вам пока нет… — Торговец совсем спрятал глаза.— Я слушаю тебя, рассказывай! — Никольский стоял, не садился. Его слегка трясло. Не привык он к обвинениям в продажности и мздоимстве милиции. Сам никогда мзды не брал и коллег, ее берущих, ненавидел. А в выражении «честь мундира» главным считал слово «честь». Сколько уж лет стукнуло российской демократии, сколько уж лет все моральные ценности в грязь втоптаны, а капитан Никольский так и не привык, что потеряно многими милиционерами само понятие «честь». Не привык и не смирился.— Каждую пятницу подъезжает ко мне на служебной машине ваш сержант, — начал излагать Дима. — Мордатый такой. Валентином зовут…— Значит, и сегодня приезжал? — перебил Сергей.— Приезжал, — опустив глаза, ответил парень. — И как всегда: ящик «Зверя», две упаковки «Туборга», десять банок растворимого кофе и еще кое-что по мелочи прихватил. На коробках я незаметно надпись сделал: «Бесплатно».— Заявление напишешь? — напрягся Сергей. Он чувствовал привычный, знакомый любому оперу азарт сыщика при подходе к раскрытию очередного преступления. Тот самый азарт, который еще удерживает на службе настоящих честных ментов — удерживает вопреки нищенской зарплате и постоянным плевкам в душу от прессы и общественности.— Напишу, ох и напишу! — глядя теперь Никольскому прямо в глаза, с тихой яростью сказал Дима.
У входа в отделение покуривал Лепилов — видимо, дежурный сюда выгнал его дымить. Во дворе, обнесенном бетонной оградой, стояли три машины. Одна из них — с разноцветными крыльями — принадлежала Никольскому. Сергей осмотрел родную милашку и спросил у Лепилова:— Черныш в отделении?— Здесь, — ответил тот и ловко кинул окурок в урну.— Позови, — сказал Никольский, влезая в свой драндулет.Пока он загонял машину в соседний двор (подальше от начальнических глаз), из отделения вышел здоровенный красномордый усатый сержант. Огляделся, увидел Диму и Яну, кое-что понял и спросил ни у кого:— А Никольский где?— Туточки, — откликнулся незаметно подошедший Сергей.— Слушаю вас, товарищ капитан! — Черныш приосанился, встав почти по стойке «смирно». Он прекрасно понимал: ничего хорошего ему не сулит сегодняшняя встреча с Никольским. Но нарушать из-за этого субординацию сержант просто не мог. Въевшаяся в кровь привычка тянуться перед старшим по званию проявлялась автоматически.— Ты сегодня на машине? — ровно поинтересовался Никольский.— Так точно!— Открой багажник, — распорядился Сергей.— Зачем? — спросил сержант обреченно.— Затем, что я приказываю! — Голос капитана зазвенел металлом.Сержант нехотя подошел к новенькому «Москвичу» с гербом и номером отделения на дверцах и открыл багажник. Там аккуратненько лежали и ящик «Зверя», и упаковки «Туборга», и кофе, и сладости по мелочам.— Откуда все это? — тихо спросил Сергей.— Купил, — буркнул Черныш.— Зачем тебе столько?— Свадьба у брательника.— У кого купил?— Вот у него, — Черныш кивком указал на Диму.— Чеки, — потребовал Никольский.— Выбросил! — уже с вызовом заявил Черныш.Никольский наклонился над багажником, поднял короб со «Зверем», перевернул. На дне картонки толстым фломастером было написано «Бесплатно».— Пошли, — приказал Сергей Чернышу.Первым в дверь отделения вошел Дима. Яна последовала было за ним, но Сергей спокойно сказал ей:— Ты мне больше не нужна, Яна!Она презрительно скривилась и, резко развернувшись, зашагала прочь.Черныш, словно конвоируемый Никольским, проследовал в здание. В дежурке Сергей указал на угловой стул.— Сиди и жди! — строго велел он сержанту.В кабинете Никольский открыл окно, достал из ящика чистый лист бумаги, шариковую ручку и протянул все это Диме:— Садись за мой стол и пиши.— А что писать?— Начальнику отделения милиции подполковнику Белякову В.П. от такого-то заявление. И все подробно излагай.Дима приступил к написанию документа, но его отвлекли фотографии, разложенные под настольным стеклом.— А это что за мужик? — не вытерпев, поинтересовался он.— Ты пиши, пиши.Дима снова принялся писать. Но все-таки опять не утерпел: вопрос будто сам собой соскочил с его языка:— Ну, а все же, что за типы?— Особо опасные рецидивисты, которых мы еще не поймали, — без воодушевления пояснил Сергей. Его сейчас более всего волновало, решится ли все же торговец заявить на Черныша, не струсит ли в последний момент. Ведь это не шутка — обвинить милиционера в рэкете. А Никольскому очень хотелось уличить нечистого на руку сержанта. Не выносил Сергей тех из ментов, кто грабил тех самых граждан, которых присягал защищать от грабителей. Предателями считал он таких, и пощады от него им не было.Дима поднял спокойные глаза на капитана и пальцем постучал по одному из портретов под стеклом:— Вот этот у меня раза три, не меньше, воду покупал.— Когда? — быстро спросил Никольский.— Последний раз — вчера.— А ты не ошибся? — Сергей вытянул карточку из-под стекла и протянул ее Диме. Тот посмотрел и так, и эдак, твердо ответил:— Не ошибся!— Ну, нашел ты на свою задницу еще одно приключение, Дима! — Никольский сочувственно похлопал парня по плечу. — Теперь придется допросить тебя по всей форме. А свою бумажку потом допишешь.
Сергей спустился в дежурку, наклонился через барьер и негромко сказал Митрофанову:— Саша, немедленно сообщи дежурному по городу: на нашей территории был трижды замечен бежавший с этапа Пономарев Виктор Алексеевич по кличке Разлука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98