— В кабинет что-нибудь, Михаил Абрамович. И в приемную, — отозвался нескладный богатей.— Понятно. Бойма рекомендую, — пророкотал Михаил Абрамович. — Легкий сюр. Нарядно, престижно…Хозяин особняка покачал головой.— Мне бы поизвестнее художника.— Тогда Монетов. Очень модный сейчас живописец. Замечательные натюрморты — в забытых традициях старых мастеров.— А Репина нельзя? Или Сурикова?Михаил Абрамович с тоской взглянул на собеседника.— Можно, если Третьяковка уступит… А Рафаэль не устроит вас? Из Лувра?Где-то в соседнем помещении зазвонил телефон.— Извините, — сказал хозяин. — Я на минуточку. Но ваше предложение мне нравится. — И он удалился.Михаил Абрамович обернулся к Стасу.— Ну, что ты ходишь за мной, как привязанный?— Должок получить, Михаил Абрамович. Полтинник с вас! — заявил тот на голубом глазу.— С каких это дел?! — возмутился Михаил Абрамович.— «Спартачок»-то выиграл. — Стае прислонил свой сверток к стойке, а сам устроился на изящном черного дерева стульчике.— Попал, попал, — пришлось согласиться с проигрышем Михаилу Абрамовичу, и он протянул Стасу соответствующую купюру. — А принес-то что?— Клевера.— Покажи.Стас освободил картину от бумаги и повернул ее к Михаилу Абрамовичу.— Неплохой Клевер, — оценил тот полотно. — Редкий для него зимний пейзаж. Сколько хочешь?— А сколько дашь, Миша? — хитро прищурился Стас.— Любую половину того, что запросишь, — Михаил Абрамович был дедок ушлый и торговаться умел.— Тогда две тысячи баксов, — объявил цену Стас.— Не наглей, Стае. Пятьсот! — предложил Михаил.— Несерьезно. Восемьсот пятьдесят! — уперся Стас.— Ты знаешь, как я к тебе отношусь! — возвысил голос Михаил, а Стасу послышалась фраза незабвенного ильфопетровского героя Паниковского: «Шура, вы же знаете, как я вас уважаю!» Стас мысленно хихикнул. — Семьсот пятьдесят, — надбавил тем временем Михаил.— Миша, на днях у меня будет Маковский, — сообщил Стас заговорщически.— Жанр? — заинтересовался Михаил Абрамович.— А что же еще? — пожал плечами Стас.— Если принесешь мне, а не Данилову, бери свои восемьсот, — вздохнул Михаил.— Ладно. Только ради тебя! — заверил Стас. Они ударили по рукам.Михаил Абрамович забрал картину, достал деньги и расплатился.— Ты стал хорошо работать, Стас. С тобой приятно иметь дело, — сказал он. — У меня предложение: ты находишь, я плачу, и мы оба — в доле.— А если продавец ненадежный? — прищурился Стас.— Смотря что продает, — промолвил Михаил рассудительно. — К раритетам не подходи, а так приноси — посмотрим.— И даже резаные? — почти прошептал Стас.— Вот это не надо! — всполошился Михаил Абрамович. — Сегодня одна идиотка — перекупщица каталожного голландца приволокла в трубке. Разворачивает, а тут экспедитор, шофер. Я ей сразу: «Иди отсюда, Тамара, и больше мне такого не предлагай…» Береженого Бог бережет.— А небереженого конвой стережет, — закончил за него Стас.
Скромный темно-серый «жигуленок» подрулил к подъезду громадного престижного дома: Михаил Абрамович после трудов праведных прибыл домой. Забрав с заднего сиденья покупки в ярких пластиковых пакетах и заперев машину, он вошел в первую дверь подъезда и крикнул в домофон:— Софа, открывай!Во второй двери щелкнуло. Михаил Абрамович, толкнув ее плечом (руки были заняты), оказался в вестибюле и увидел у лифта ожидавшего его Никольского.— Давайте познакомимся, Михаил Абрамович, — предложил Сергей. Он был приветлив и спокоен. — Я майор Никольский из уголовного розыска.И достал удостоверение. Михаил Абрамович смотреть его не стал.— Не надо. Я по вашему лицу понял, откуда вы. Так что вам от меня нужно?— Я хотел, чтобы вы посмотрели эти фотографии, — ответил Никольский и протянул Михаилу Абрамовичу пачку снимков.— Тогда подержите мои сумочки.Никольский держал сумки, а Михаил Абрамович тщательно рассматривал фотографии. Досмотрел и снова сложил в пачку.— Ну, что? — нетерпеливо спросил Никольский.— Замечательные картины. Я бы их с удовольствием приобрел.— Вы хотите сказать, что никогда не видели ни одной из них?— Я этого не говорил, — Михаил Абрамович спокойно и безошибочно вытянул из пачки один снимок. — Вот эту я видел.— Кто вам ее приносил?— Откуда вы знаете, что мне ее приносили? — насторожился старик.— Слишком много людей при этом присутствовало, — пояснил Сергей. — Люди любят поговорить за рюмкой водки, за чашкой кофе. А мы коллекционируем интересные истории.— Понятно. Я свидетель? — уточнил Михаил Абрамович.— Зачем? — искренне удивился Никольский. — Вы шепнете мне на ухо адресочек Тамары, и мы разбежимся.— Я вам верю, — и, поняв Никольского буквально, Михаил Абрамович зашептал ему на ухо.В распахнувшихся дверях лифта появилась дама в халате.— Миша! Ты меня хочешь убить! Я думала, у тебя инфаркт!Никольский вежливо поклонился даме, передал Михаилу Абрамовичу сумки и направился к выходу. Глядя ему в спину, Михаил Абрамович сказал жене:— Тебе надо лечить нервы, Софа. Мы с молодым человеком говорили об искусстве.— Он что, искусствовед? — фыркнула Софа.Хлопнула входная дверь: Никольский ушел. И тогда Михаил Абрамович ответил:— Да, искусствовед в штатском.
У приличного кооперативного дома стоял «рафик» с зашторенными окнами. В полутьме салона, загроможденного аппаратурой, сидели за узким столом двое скучающих парней и играли в коробок. Вдруг раздался тихий-тихий телефонный звонок. Парни прекратили игру. Второй звонок, третий…— Алло? — произнес ленивый женский голос.— Тамарочка, здравствуй. Это Нина. Как мои дела?— Принесли, принесли тебе шубу. Красоты неземной. Обалдеешь!— Дождись меня обязательно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98