Любил сторож выпить и поговорить:— Тебе, Петя, по уму министром быть, а ты кто? Программист, говоришь, и гордишься. Чем гордиться-то? Вроде машинистки по клавишам стучишь. Нет, раньше лучше было!— Когда — раньше? — спросил, разливая по третьей, Вешняков. — При царе Горохе?
…Издалека послышался негромкий стокот мотоциклетного мотора.— Это еще что? — изумился Шевелев.Ответ он получил быстро: к музею подъехал милицейский мотоцикл с коляской. Подъехал, остановился у крыльца. Из коляски выскочил некто в серебряных погонах. И позвал зычно:— Егорыч! Александр Егорыч!…В сторожке сторож-философ схватил бутылку и два стакана со стола, сунул их в руки Вешнякову и прошипел:— Затаись! В кладовке!Вешняков нырнул в кладовку, а сторож — на боевой пост. Опоздал: у двери черного хода стоял и ждал его лейтенант, который строго потребовал ответа:— Почему не на посту?— Да на минутку отошел, у меня там рыбка жарится, — начал ныть-оправдываться сторож, сам от себя такого не ожидавший. — Рыбки хочешь, Леонид?— Рыбки! Рыбки! — зло передразнил лейтенант. — Не рыбки, а под рыбку! Опять поддатый?!— Бога побойся! — замахал руками Егорыч. — Я ж на посту.— Ничего не видел, не слышал? — строго спросил милиционер.— Ничего, — покачал головой сторож.— У нас на пульте ваша лампочка мигнула, мигнула и погасла, — пояснил лейтенант.— В первый раз, что ли? — отмахнулся Егорыч. — Опять, наверно, от ветра.— Нету никакого ветра, — проворчал лейтенант.— Тогда просто так, — уверенно заявил сторож. — Ваш Кузяков — халтурщик и портач. А корчит из себя!— Все равно, пойдем проверим, — не попросил — приказал милиционер. — По инструкции положено.
…Из скверика, из-под кустов Никольский с Шевелевым с тихим ужасом наблюдали, как в музее поочередно вспыхивал свет в окнах.— Прокол, Сергей Васильевич? — произнес Шевелев.— Типун тебе на язык, — цыкнул на него Никольский.Особнячок светился, как при купце Кукушкине.— Но тихо. Тихо, Сергей Васильевич, — с надеждой констатировал Шевелев.… — Все посмотрели, все окна проверили. Пошли что ли, Леонид? — бодро предложил Егорыч. Очень хотелось ему назад, в сторожку, к рыбке.— А сортир? — вспомнил лейтенант Леонид.Зажгли свет. Сортир был как сортир: четыре кабины, желоб для сбора и стока мочи. Лейтенант прошел к окну, проверил задвижки, подергал форточку.— Вроде все в порядке, — он расстегнул ширинку и повернулся к желобу. Сторож за компанию пристроился рядом. Журчали. — А всю сигнализацию в музее надо менять, Егорыч, к чертовой бабушке.— Не систему надо менять, а Кузякова. К чертовой бабушке, — возразил сторож. Лейтенант отвечать не стал. Иссякли. — Пошли, Леонид?…Окна гасли одно за другим.— Шевелев, у тебя, случаем, нашатырного спирта нету? — радостно спросил Никольский.— Считаете, пронесло? — спросил тот.…В уборной, еле освещенной неярким светом из окна, стояла гробовая тишина. Наконец ее прострочил пулеметный стук мотоциклетного мотора.— Миш, ты со страху не обделался? — раздался глухой — из-за двери второй кабинки — голос Андрея.— Я же на толчке сижу, так что не страшно, — ответил из четвертой кабинки Лепилов.— В самый последний момент и окно успели закрыть, и лестницу убрать. Мы молодцы, Миша! — констатировал Андрей.— А если бы лейтенант с…ть захотел? — Лепилов уже стоял у окна. — Подбирай штаны и за работу. На этот раз у тебя ничего не пискнет?— Да иди ты! — Андрей три раза суеверно сплюнул через левое плечо.…Сторож перевернул на сковороде куски судака, включил газ и позвал:— Петя, выходи. Опасность воздушного нападения миновала, отбой.С двумя стаканами и бутылкой в руках, морщась от яркого света, вышел из кладовки Вешняков.— Я думал, у тебя спокойно выпить можно… Что там?— Да ничего. Опять ни с того ни с сего сигнализация сработала. Давай разливай, — предложил Егорыч.— Всю охоту отбили, паразиты, — посетовал Вешняков. — Ну, посошок, и я в гостиницу. Хоть пару часиков прихвачу перед утренней зорькой.
…За поворотом, метрах в трехстах от последних домов города, притулившись на обочине, стояли старый «жигуленок» и «Ока». Полуприсев на радиатор «жигуленка», Никольский и Шевелев томились в ожидании коллег.Не по дороге пришли Лепилов и Андрей — вынырнули из придорожного перелеска.— С уловом! — весело объявил Лепилов. В этих местах все становились рыбаками.— Спасибо, Миша, спасибо, Андрюша. — Никольский лихорадочно потрепал левой рукой Лепилова, правой — Андрея по затылкам, проследил, как Миша ставил на заднее сиденье «жигуленка» рюкзак, и спросил: — Что там произошло?— И представить такое невозможно! — бешено затараторил Андрей. — Я ж самого высокого профессионала прочитаю и просчитаю. А тут баран, хорошо бы просто баран, а то безрукий. Все на соплях, все без изоляции, соединения накрест. Как они еще не сгорели — удивляюсь. Я и не понял поначалу, отчего звякнуло!— Успокойся Андрей. Сработали классно, — похвалил парней Никольский.— Чего это у вас там было? — спросил возникший из того же перелеска Вешняков.— Учебная тревога, — ответил Лепилов.— Ну, тогда ладно, — успокоился Вешняков и добавил: — А я под легкой балдой.— В машине отоспишься, — решил Никольский. — Лепилов, Андрей — в Москву, а мы с Вешняковым в гостиницу, в Торжок. Миша, сдашь Котову из рук в руки. Он в отделении всю ночь. Потом все трое могут отдыхать.— Я вернусь, — твердо сказал Лепилов.— И я, — присоединился к нему Шевелев. — Я за дорогу высплюсь.— Да черт с вами, езжайте, приезжайте! — разозлился Никольский и тут же спохватился: — Но туда как можно осторожнее, Миша. Чтобы при аварии хоть один живой остался.«Жигуленок» взревел форсированным мотором и умчался в столицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98