— Ты хорошо поработал, да и помотался достаточно. Отдыхай. И Шевелев пусть отдыхает. Миша, ты с Андреем — ко мне.Анатолий Яковлевич блаженствовал за рулем «БМВ».— Если уж разобью свою тачку, так разобью сам. — Как ни странно, он был очень доволен, говоря это.— А то давайте я поведу, — предложил Никольский. — Вы, наверное, устали.— Намекаете, что я старый. А я не старый, — бодро заявил ювелир.— Вы молодой и работоспособный, — польстил Никольский. Помолчал и вдруг выпалил: — У этого Барсукова — четыре дня!— Да, если стразы через три дня получит, — кивнул Анатолий Яковлевич.— Пусть получит, — разрешил Никольский.— А я через два дня их должен получить? — быстро спросил Анатолий Яковлевич. — То-то вы весь день вокруг да около ходите.— И ходил бы дальше, если б не одно обстоятельство. На горизонте появился… — Он неожиданно перебил сам себя: — Нет, не на горизонте появился! Из вонючей норы выскочил гаденыш, способный на все! Он сам прокручивает это мерзкое дело.
В квартире Никольского хозяин сидел в кресле, а начальник отделения подполковник Котов валялся на диване-кровати, который уже был превращен просто в диван.— Ты как Валерий Брюсов, — сказал начальнику подчиненный, — который в одной из своих статей написал: «Боюсь, что из Маяковского ничего не получится». После этого Маяковский любил изображать сценку: среди ночи в холодном поту просыпается Брюсов с душераздирающим криком: «Боюсь! Боюсь!» Все домочадцы сбегаются: «Что случилось, Валерий? Чего так испугался?» А он в ответ: «Боюсь, из Маяковского ничего не получится!» Так вот, из Маяковского получилось, и из Никольского кое-что получится.— От скромности ты не умрешь, — хмыкнул Котов.— Не умру, — согласился Никольский.Котов вскочил с дивана, прошел к окну.— Мы нарушаем все, что можно и нельзя. Дело не наше, территория не наша, а главное — компетенция не наша! — Он волновался, и было отчего.— Можешь еще одно обстоятельство добавить: своего агента я в свидетели не отдам, — подлил масла в огонь Никольский.— Вот видишь! Тогда у нас совсем ничего! — воскликнул Котов.— За исключением Тарасова, — возразил Никольский.— Достал он тебя… — покачал головой Слава.— А тебя не достал?! — тотчас вскинулся Сергей.Не ответил Котов на глупый вопрос. Заговорил о другом:— Ты знаешь, сколько я задниц вылизал, чтобы все твои спектакли оформить? Знаешь, сколько я на чистом глазу начальству лапши на уши навесил?— Спасибо, — серьезно произнес Никольский.— А если неудача? — резко бросил Котов.— А если землетрясение? — Никольский встал, нахально пропел речитативом: — Эх, начальничек, ключик-чайничек, отпусти на волю.— Ты уже начал, мерзавец, — догадался Котов.— Ребята уже на месте, — подтвердил Никольский.— А я тебе разрешил?! — снова крикнул Котов.— Разрешил. По глазам вижу — разрешил! — хохотнул Никольский.Подполковник помолчал, отвернувшись к окну, затем опять взглянул на майора.— Когда?.. — Котов не окончил вопроса: Никольский все понял.— Мы сегодня в ночь, — ответил он, — а они, по всем расчетам, завтра днем. Зал-то закрыт на ремонт.
Сторож-кассир жарил рыбу и философствовал, не оборачиваясь к Вешнякову:— Ты, Петя, все кричишь: демократия, капитализм, частное предпринимательство! Ладно, кричи. А я что вижу? Был богатый коммунист, а теперь он богатый капиталист. Возьми, к примеру, нашего Ваньку — директора. Был секретарем райкома комсомола, зарплата по ведомости двести рублей, а жил, как заведующий столовой. Стал директором музея, всего на триста рублей больше меня получает, а живет, как новый русский. Вот такой, выходит, капиталист-коммунист.— А если он просто жулик? — спросил Вешняков.— Все жулики, — многомудро заметил сторож-кассир. — Только один может украсть, а другой не может.— Долго твою рыбу ждать? — прервал его излияния Вешняков. — Уже налито.— Рыба не моя, а твоя. — Сторож оторвался от плиты и подошел к столу. — Первая и под зеленый лучок пройдет……Андрей бесшумно подошел к темному окну. Тень, следовавшая за ним, еле слышным шепотом спросила голосом Лепилова:— Посветить?— Не надо. Я в тот раз основную работу сделал на всякий случай, — тоже шепотом отозвался Андрей. Он ласково погладил оконную раму малопонятной штучкой. Штучка коротко промычала. — Действуй. Форточка на крючке, а вся рама на верхней задвижке.Лепилов поставил коротенькую лестницу и добрался до форточки. Оттуда он прошептал:— Порядок, — и, осторожно открыв окно, мягко прыгнул в неизвестность. Андрей последовал за ним. Затем высунулся наружу, забрал лестницу. Посоветовал:— Смотри, на умывальник не наткнись.— А где мы? — спросил Миша.— В сортире, — просветил его Андрей. — Дай фонарик, я первым пойду.И они пошли. Миновали коридор, первый зал, лестничную клетку. Спустились в полуподвал. Дорогу освещал кинжальный луч потайного фонаря. Вот и электрораспределительный щит.…Никольский с Шевелевым лежали на травке под прикрытием кустов городского сквера как раз напротив музея. Видно было, конечно, хреновато: один фонарь на целый сквер да жалкая лампочка под крышей музейного крыльца…— Молчат, — сказал Шевелев.— Значит, решили действовать вдвоем, — предположил Никольский.— Меня чего-то колотит, Сергей Васильевич, — виновато сказал Шевелев.— И меня, — признался Никольский.
…Андрей священнодействовал у щита, оскалясь и беззвучно матерясь.— Чем недоволен? — поинтересовался Лепилов.— Портачи, какие же портачи, ни одного правильного соединения… — Он не успел завершить фразу, потому что на щите что-то пискнуло. — …Твою мать!
…Выпив по второй, Вешняков и кассир с удовольствием закусывали жареным судачком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98