— Сергей лихо подмигнул девушке: мол, что ты, не понимаешь что ли, свои ведь люди…Однако она его тона не приняла.— Ничего, отольются тебе мои слезы! Ох, отольются! — почти выкрикнула Нинка с истерическим надрывом. Однако ясно было: истерика ее — на три четверти игра. Конечно, обида переполняет Нинку, но чтобы ненавидела — этого нет.— Неужели? — усмехнулся Сергей.— Ага, — убежденно подтвердила Нинка. Злость распирала ее. — Жена-то бросила? Бросила! И никто на такого не позарится. Попомни, зараза, глаз у меня дурной и слово верное!— Жалко мне тебя, — тихо сказал Никольский. — Ей Богу.Он сочувственно потрепал ее по плечу. Глаза женщины вдруг повлажнели. Резким движением она стряхнула с себя его руку, обошла Сергея, как столб обходят, и поперла свою неподъемную сумку дальше. Никольский проводил ее взглядом. «Эх, бабы… — подумал он. — Русские бабы… Всех ведь мер вы: и красивые, и добрые, и верные… А нормальных мужиков не хватает: либо подонки, либо пьянь да рвань… Вот и рада такая Нинка прилепиться хотя бы к уголовнику, к урке поганому, лишь бы был у нее свой мужик! Эх, Россия, Расея… Ни конца, ни спасения…»Сергей встряхнулся, отгоняя тоску, и решительно зашагал вперед. Родной дом был уже близко. Вот и подъезд. Кошками пахнет, наскальная живопись на стенах… Заглянешь в такой парадняк мельком — и решишь безоговорочно: дикари здесь живут, не иначе. А вот поговоришь с этими «дикарями» — совершенно неожиданно обнаружишь в них и глубокую внутреннюю культуру, и образованность, и ум. Откуда что берется? Парадокс, однако…
Сергей возился с ключом, когда дверь напротив распахнулась и в ее проеме возникла весьма даже изящная женская фигурка. Без предисловий и без приветствия девушка заявила:— Жду, жду, жду! Ты мне нужен, мент.Сергей не спеша повернулся, расплылся в нарочито широкой улыбке и изобразил бурное ликование:— Яночка, радость моя, Яночка, счастье мое! Ну, во-первых, здравствуй, а во-вторых, на хрена тебе понадобился мент?— Есть серьезный разговор. — Яна не поддалась на игривые интонации.— Ну, какой может быть серьезный разговор с представительницей бульварной прессы? — словно бы даже увещевая соседку, сказал Сергей и руками развел.— Играем на равных: я — бульварная журналистка, а ты — продажный мент! — отбила она атаку.— Тогда заходи, — решил Сергей и открыл дверь в свою квартиру. Она отличалась теплым старомосковским уютом. В прихожей по-доброму щетинились рогатые вешалки, отливали бронзой модернистские бра, многозначительно поблескивало огромное зеркало от пола до потолка, оправленное ореховой рамой. Все здесь говорило о любви хозяина к домашнему очагу, но и о чисто холостяцком неумении следить за бытом. Уют квартиры Никольского был уютом запустения.На ходу снимая куртку, Сергей предложил Яне:— Я душик приму, а ты кофейку приготовь.— Обойдешься. Некогда мне за тобой ухаживать! — задиристо ответила девушка.— Ну, Бог с тобой, золотая рыбка… — хмыкнул Никольский.Они миновали прихожую. И столовая была хороша. Здесь гостей встречали мореного дуба буфет необъятных размеров, дубовый же на крутых мощных ногах круглый стол, шесть стульев вокруг него с резными спинками и мягкими сиденьями, неброские, но старомодно милые картины и картинки по стенам, а еще широченный диван с пристройками и полками. Конечно, все было заметно потерто, продавлено, поцарапано, но как-то мило, спокойно, уютно.— Значит, не любишь меня? — с наигранной горечью произнес Сергей. — Верно сказала мне сегодня одна роковая женщина: кто на такого позарится?— Никто, — раздраженно подтвердила Яна.Сергей посмотрел на нее и, потеряв кураж, серьезно спросил:— Слушай, а почему, в самом деле?..— Потому что урод, — объяснила Яна. — Кость у тебя белая, а работа черная.Сергей достал из буфета банку кофе и направился на кухню. Яна — за ним.— Долго будешь меня конвоировать? — поинтересовался он.— Пока не выслушаешь.— Ладно, излагай. — Он налил в кофейник воды, поставил на плиту и включил газ.— Ты мои репортажи смотришь? — агрессивно поинтересовалась девушка.— Это про старушек в рваных башмаках, бродящих по замусоренной Москве?! — воодушевился Сергей. — Как же! Обязательно смотрю! Только их и смотрю, Яночка! Ничем другим вообще не занимаюсь!— Не старайся, не достанешь, — осадила его Яна. — Месяца три назад у меня сюжет прошел о честном торговце. Видел?— Во-первых, честных торговцев не бывает… — изрек Никольский, глядя на девушку глазами государственного обвинителя. — А во-вторых, это о недоучившемся студенте Димке, что ли, что кукушечкой у нас на углу в палатке сидит? Видел, видел. Не наврала про честного-то?— Не наврала. Правда честный малый… — посерьезнела Яна. — А теперь на него наезжают.— На всех наезжают, — пожал плечами Сергей.— Ваши наезжают! — вдруг заорала Яна. — Родимые защитники из твоего отделения, гражданин капитан!— В кои-то веки кофейку спокойно попить собрался… — вздохнул Сергей.— Не судьба! — съязвила девушка.— И переодеться мне надо…— Ждешь кого-то?— Ага. Презентацией зовут. Слыхала о таком звере?— Слыхала! — Яна упорно не желала замечать ироничного тона Сергея. — После переоденешься! — непреклонно заявила она.Никольский выключил газ и сказал с нарочитой безнадежной тоской в голосе:— Ладно, пошли…
Войдя в палатку, Никольский в изумлении поинтересовался:— Как ты в такой духоте сидишь?— А я через окошечко дышу, — серьезно пояснил торговец Дима.Все у него было в порядке: и холодильник для скоропортящихся продуктов, и маркированные ценники на всех товарах, и кассовый аппарат в рабочем состоянии. Душновато, конечно, но вонючего магазинного духа не ощущалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98