Мы с Киро Джелебовым никогда об этом не говорили. Я видел, что при каждой нашей встрече ему хочется что-то рассказать мне о сыне, но он не смеет, а я со своей стороны тоже не решался спрашивать его о Марчо, чтобы не бередить рану. Только теперь он давал мне возможность его утешить, и я сказал, что когда-нибудь Марчо еще вернется. Мол, насколько я знаю, он сохранил болгарское подданство, невозвращенцем себя не объявлял, а значит, если захочет, сможет вернуться. Киро покачал головой.
— Марчо умер!
Он вынул из бумажника помятую бумагу и протянул ее мне. Это была телеграмма, написанная по-болгарски латинскими буквами, а для удобства получателя поверх латинских были вписаны болгарские буквы: «Марчо скончался ждем два дня похороны Юта Ани Кирил». Я долго читал телеграмму, делая вид, что плохо понимаю латиницу и хочу перевести букву за буквой, чтобы не допустить ошибки. Но Киро Джелебов понял, почему я застрял над текстом, и избавил меня от банальных соболезнований, которые полагается произносить в таких случаях.
— Два дня назад получил. Поехал в город письмо ему отправить, поздравить с Новым годом. Там на городской почте одна Танкина родственница работает, так она, как придет от него письмо, откладывает и потом прямо мне в руки отдает. Не то здешние его распечатают и будут плясать на моих костях. Вот эта женщина и говорит, тебе, мол, письмо, прочти его, а потом уж пошлешь что принес. Я сел, прочел письмо. Марчо пишет, что болен. Больше двух лет уже у него грудь болит, лежит в больнице и не знает, когда выпишется. Прочитал я письмо, тут почтарка меня подзывает к окошечку. Только что, говорит, телеграмма пришла. Хотела, видно, меня подготовить к самому плохому, и так оно и получилось. Я телеграмму спрятал, и до сих пор никто ничего не знает. Ни чтоб меня жалели, не хочу, ни чтоб руки потирали, злорадствовали. И Танке, и сыновьям ничего не сказал. Пусть думают, что он жив и здоров. Я сам похороню его в своем сердце, я ему и попом буду, и могилой. Вот какая черная доля ему выпала. И детей его мне не увидеть. Пока они вырастут, мать из них настоящих немцев сделает. Сейчас-то они калякают по-болгарски. Старшенького в мою честь окрестили — Ки-рилом. И писать умеет по-болгарски, да так хорошо, словно бы здесь учился. Дедушка и бабушка, пишет, отчего вы не приезжаете к нам в гости, у нас есть машина, мы вас всюду будем возить. У Марчо всегда к земле душа лежала, он и там на земле работал. Сам ли он на участок денег накопил, или у жены что было, не знаю. Только писал он, что у него маленькое имение, декаров сто. Вот фотография, два года назад прислал.
Цветная фотография, которую он мне дал, была сделана так, чтобы как можно лучше продемонстрировать благосостояние Марчо. Он и его жена сидели на стульях посреди двора, утопавшего в цветах и зелени, дети сидели перед ними на траве. Сзади виднелся их дом с верандой и островерхой крышей, рядом с домом, под навесом какой-то хозяйственной постройки,— синяя легковая машина и томатного цвета маленький трактор. Дети, оба, были смуглые, как отец, а мать их — светло-русая, почти белая, словно альбинос.
Снаружи на лестнице послышались шаги, Киро выхватил фотографию у меня из рук, положил ее в ящик стола и сделал мне знак, чтобы я хранил в тайне то, о чем мы говорили. Тетушка Танка вошла и, увидев меня, воскликнула своим звонким голосом:
— Смотри-ка, кто к нам пришел! Господи, в доме гость, а я по селу гуляю! В магазин пошла взять кой-чего, потом к Иване заглянула, ей что-то все неможется.— Она положила покупки на стол и поправила платок на голове.— Ну, гостюшка, добро пожаловать!
Она протянула мне пальцы, как это делают, здороваясь, деревенские женщины, и я поцеловал ей руку. При каждой нашей встрече я напоминал ей о Марчо, видел страдание в ее глазах, но и она, так же как муж, никогда о сыне не заговаривала. Я хотел сказать, что рад видеть ее здоровой и бодрой, но она сама подошла ко мне ближе, приподнялась на цыпочках и молча поцеловала в левое плечо. Нежный жест этой простой женщины тронул меня, я обнял ее голову, погладил, она всхлипнула, закрыла лицо руками, и между пальцев ее проступили слезы.
— Каждую ночь в белом снится! Одежа белая, а в руках красные цветы...
— Что ты, ровно покойника оплакиваешь! Грех это!— прикрикнул на нее Киро.— Люди не затем пр#ок ходят, чтоб про твои горести слушать! Иди-ка лучше принеси нам чего-нибудь поесть!
— Да ладно уж, ладно!— с тихим упреком сказала тетушка Танка и пошла к двери.— Слова при тебе не скажи. И что у тебя за сердце такое. Выпейте пока, а я сейчас соберу на стол.
— Женщины — что с них взять! Дай им только пореветь вволю!— сказал Киро, когда мы снова уселись с ним за стол, как будто сам он только что не плакал.— Никто на этом свете не вечен. Человек с рожденья в могилу смотрит, и, пока живет, чего только с ним не случится. Когда что хорошее, это всяк переживет, а ты попробуй с бедой совладай. Или она тебя, или ты ее, в сторонке не переждешь... Ты закусывай колбаской, а сейчас и обедать будем. Обед хозяйка давеча приготовила, прежде чем из дому уйти. За твое здоровье! Я ж тебе говорю, прошлогоднее, молодое на днях начну. В этом году виноград припозднился, зато сахаристый. Сорок дней сусло кипело...
Нетрудно было догадаться, что Киро говорит о винограде, вине и прочем, только чтобы перебить впечатление, которое могла на меня произвести проявленная им сентиментальность. Менее чем за минуту он сумел придать своему лицу такое спокойное выражение, что, не прочти я сообщения о смерти Марчо, я б нипочем не угадал, какое горе лежит у него на сердце. Тетушка Танка скоро накрыла на стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179