— Почаще поминай имя аллаха, и он на том свете щедро осыплет тебя своими милостями
Лучше бы он хоть наполовину, да оказал бы их на этом свете.
Символ веры почаще вспоминай, нечестивец! Что тебе мутная вода бренного мира! Подумай о кристально чистом источника рая, глупец!
Говорят, сегодняшняя требуха лучше завтрашнего курдючного жира, хозяин.
Довольно болтать! — прикрикнул Парпи-ходжа и, по-стариковски, наложив руки за спину, чуть сгорбившись, скрылся в юрте.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
I
Участники пира в доме Джандара-вагонщика к вечеру, мертвецки пьяные, свалились кто где сидел. Танти-байбача проснулся около полуночи. Тяжелую, как глиняный кувшин, голову давила противная тупая боль. В горле пересохло. Таити, кряхтя, поднялся на ноги, пошатываясь, направился к выходу. Посередине михманханы споткнулся о Джандара, упал. Снова поднялся. Отчаянно ругаясь, кое-как выбрался на воздух и отправился домой.
Дома, выцедив без передышки целый чайник крепкого холодного чая, он сдавил рукой готовый расколоться от боли лоб и тут вспомнил, что назавтра условился свезти Джандара к Гульнар. «О, птичка в надежной клетке,— подумал он.— Завтра побываем. Теперь она, наверное, уже присмирела».
На следующий день, как только стемнело, Танти-байбача вместе с Джандаром-вагонщиком отправился к Караахмаду. У порога калитки чернела фигура хозяина.
— Пожалуйте, почтенные! — Караахмад протянул для приветствия руки, но прибывшие в темноте, должно быть, не заметили этого жеста.
— Мы в гости к тебе. Этот человек — мой друг,— сказал Танти-байбача, указывая на Джандара.
— Очень хорошо,— пробормотал Караахмад, но с места не двинулся.
— Мы хотели поразвлечься с девушкой, мой дорогой. Тебя ведь нечего учить.
— Ради веселой беседы приехали к тебе, палван! — поддержал своего друга и Джандар-вагонщик.
Караахмад смерил его недружелюбным взглядом.
— Здесь вовсе не такое место, почтенные байбачи! — уже со злостью сказал он.— Что вы нам поручали? Выкрасть девушку и на некоторое время припрятать. Не так ли?
— Ну и что же из этого?..
— Сказать прямо,— перебил Караахмад,— девушки здесь уже нет. Вчера она упорхнула из моих рук. Не знаю, в каком она теперь саду, в каких горах...
Танти-байбача изменился в лице.
— Не болтай, Караахмад! — оборвал он.— Какой храбрец мог увезти ее из сокровенного места, охраняемого таким дэвом? К тому же я предупреждал тебя, что нужно быть осторожным, дело очень тонкое.
— Не верите — зайдите поищите,— грубо ответил Караахмад. У Таити перехватило дыхание. Он повернулся к Джандару, хотел
что-то сказать, но только промычал, затем, опомнившись, гневно спросил Караахмада:
— Кто он, тот силач, что с тобой справился?
— Какой-то джигит... Они, похоже, давно знались.
Караахмад рассказал о вчерашней драке, но о том, что противник оказался сильней его, промолчал. Отговорился тем, что не захотел поднимать лишнего шума и отдал девушку. Он был доволен, что встретился с Таити в темноте. Иначе один вид распухшей физиономии мог бы положить конец его славе уличного героя.
Таити трясся от злости. Он боялся разоблачения и в то же время досадовал, что не удалось потешить друга редкостной забавой. Бай-бача принялся всячески корить джигита. Но Караахмад, уже получивший с Таити за услугу порядочную сумму, теперь не стеснялся. С грубостью уличного бродяги он сказал насмешливо:
— Больше таких дел мне не поручайте, байбача. Прежде, чем за такое дело браться, надо, сняв тюбетейку, обдумать все хорошенько... Мы вам не воробья вытащили из гнезда — живого человека выкрали из закрытого двора и на извозчике по такому большому городу сумели провезти. Во всем виноваты вы сами. Видно, язык не сумели придержать...
Танти-байбача резко повернулся и, не простившись, пошел вслед за Джандаром-вагонщиком. Дорогой приятели не обмолвились ни одним словом. Джандар, холодно простившись, повернул к своему кварталу. Танти-байбача некоторое время задержался на перекрестке. «Что же это за джигит? С кем она зналась? — раскуривая папиросу, думал он.— Кто сумел раскрыть тайну?» Не находя ответов на эти вопросы, он торопливо зашагал к Салиму-байбаче.
II
Утром Шакасым доставил завернутые в клочок бумаги засушенные цветы какой-то пахучей травы, велел заварить их в кипятке и этим настоем поить Гульнар. Юлчи два раза приготовлял лекарство и аккуратно поил больную.
К вечеру Гульнар полегчало, жар начал спадать, дыхание стало ровней. У нее даже появился аппетит; она поела машевой похлебки, которую где-то умудрился приготовить Шакасым. На лице девушки снова заиграла улыбка, и она тихо разговаривала с Юлчи.
Гульнар, хоть была слаба, настаивала, что им надо этой же ночью покинуть город. Юлчи, чтобы не отрывать от дела Шакасыма и не навлечь на него гнев хозяина, решил сам пойти на розыски арбы и повидаться с Каратаем.
Прошло больше часа, как ушел Юлчи. Задумчиво глядя на огонек свечи, Гульнар сидела у сандала и неторопливо заплетала растрепавшиеся во время горячки косы. Вдруг кто-то с силой толкнул дверь. Снаружи послышались приглушенные голоса. Гульнар замерла.
Открой!
Стучали все громче и настойчивее. Дрожащим голосом Гульнар спросила:
- Кто там?
— Это я! Убитый горем твой отец!
— Отец?! — вырвалось у Гульнар. Растерянная и вдруг ослабевшая, девушка с мольбой проговорила: — Пусть Юлчи придет, потом...
Голоса за дверью смолкли. Гульнар дрожала от страха, мысленно упрекала себя: «Почему мы не бежали вчера! Они, наверное, схватили Юлчи».
Из-за двери послышался чей-то незнакомый голос:
— Откройте, дочь моя! Мы и Юлчи позовем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110