Так что он может позволить себе в ближайшее время поездку в Англию с Элис. Наверное, надо будет взять с собой Ясмину – ведь у нее в Англии есть дедушка, тетки и дяди. Ибрахим улыбнулся, представив себе, в какой восторг придет пятилетняя девчушка, узнав, что поплывет на корабле.
В зал вошел курьер и шепотом передал какое-то известие королю и главнокомандующему. Гости беспокойно задвигались за столами, догадываясь, что речь идет о волнениях в городе. Ибрахим тревожно подумал об Элис и всей своей семье. Неужели жертвами антибританских выступлений могут стать и египтяне?
Таксист повернул еще раз, но они снова оказались на улице, охваченной огнем. Сновали люди, в окна бросали зажигательные бомбы. Попробовав еще несколько раз выехать на улицу, ведущую в аристократический квартал–Город Садов, таксист повернулся к Эдварду и сказал:
– Я отвезу вас в безопасное место, там собрались все англичане. На улицу Райских Дев мы не проедем.
Машина остановилась перед входом в клуб «Любителей скачек». На улицах Каира англичанам сегодня быть нельзя…
Эдвард остановился у дверей клуба, не решаясь войти, потом обернулся, чтобы окликнуть водителя, но такси уже исчезло в конце улицы, увозя весь его багаж.
Вблизи раздался взрыв, Эдвард взбежал по ступенькам и вошел в клуб. Внутри было смятение – члены клуба толпой выбегали в вестибюль, натыкаясь на кресла и кадки с растениями. Среди мужчин в белых крикетных костюмах и дам в купальниках крутились слуги в длинных галабеях.
У раскрытых дверей клуба остановился джип – из него вывалилась группа людей. Ворвавшись в клуб, они взбежали по ступенькам и стали из бидонов поливать бензином мебель и драпировки. Пламя взвилось до потолка, люди ринулись к выходу, налетчики били их железными прутьями.
Раздавались пронзительные крики, звенело стекло взорвавшихся в баре бутылок, Эдвард, шатаясь, пробирался в дыму к выходу. Сквозь открытые двери он увидел пожарных, которые начали сбивать пламя мощными струями воды; к ним кинулись налетчики и мгновенно разрезали все шланги. Дым в помещении становился все гуще; толпа блокировала главный вход. Эдвард, почти теряя сознание, вспомнил о плавательном бассейне, нашел двери на террасу, но тут на него обрушился молодой египтянин в длинной галабее, с горящими зелеными глазами и вцепился ему в горло.
«Какой абсурд! Я приехал в эту страну как гость, – подумал англичанин, отбиваясь от молодого человека. Они наткнулись на подставку с огромной вазой, которая упала Эдварду на голову. – Я не увижу сегодня Элис», – подумал он, погружаясь во мрак.
Кухня в доме Рашидов была большой и солнечной, с мраморными стенами и потолком. Повариха, краснощекая ливанка, с четырьмя помощниками следила за блюдами, готовящимися на двух кухонных плитах и в трех печах. В доме на улице Райских Дев всегда жило двадцать– двадцать пять человек, да еще дюжина служанок, и на кухне жарили, варили и пекли круглые сутки, служанки болтали за работой; из репродуктора лился сладкий голос исполнителя любовных песен Фарида Латрахи.
Амира поставила на поднос стаканы с лимонадом и вазу с золотистыми шариками засахаренных абрикосов, чтобы отнести в сад, где отдыхали в солнечном свете прохладного зимнего дня женщины и играли дети.
Поднимая поднос, она бросила взгляд на Захру, которая стояла у окна кухни и смотрела на играющего в саду Захарию. Молодая женщина поклялась никому не говорить, что она – мать ребенка, что Захария – не сын Ибрахима, но Амира постоянно испытывала тревогу и следила за Захрой.
Амира спустилась в сад и увидела Элис, которая сидела в кресле и читала, время от времени поднимая глаза на играющих детей. Шестилетняя Камилия танцевала с закрытыми глазами под мелодию, которая никому не была слышна и звучала в ее воображении. Однажды она сказала Амире: «Как это чудесно, что Бог даровал нам танцы, правда, умма?» В этой смуглокожей девчушке с темно-янтарными глазами, казалось, жил дух свободного полета, парения. Она танцевала легко, как птица, которая трепещет крыльями в небесной синеве, как роза, которая под лаской солнца раскрывает свои лепестки. Амира решила нанять ей учительницу танца, когда она еще немного подрастет.
Беленькая золотоволосая Ясмина, лежа в траве, рассматривала книгу. Ей было только пять лет, но ее нельзя было оторвать от книг, – предчувствуя восторг чтения, она перелистывала страницы, открывая в каждой картинке чудесный новый мир. Амира уже показывала ей буквы.
Шестилетняя Тахья играла на лужайке с куклами. Она мечтала выйти замуж и иметь много детей. Так непохожа на мать, которая не желала ни второго мужа, ни новых детей.
Захарии тоже было почти шесть лет. Хорошенький мальчик, хрупкий, задумчивый и мечтательный. Амира изумлялась его сходству с приемным отцом, – благодарение Богу, это сходство исключало сомнения в подлинности отцовства Ибрахима, которые могли бы возникнуть у знакомых. Но сходство было только физическое – мысли и желания Ибрахима всегда были связаны с земным миром, практическими делами; Захария рос странным ребенком, который задавал взрослым вопросы о Боге и Божьих ангелах – «Какие они?» – и со слуха выучил наизусть двадцать сур Корана. Ему можно было сказать: «Закки, прочти тридцать четвертый стих из четвертой суры!» – и он уже почти через секунду провозглашал с серьезным видом: «Мужчины превосходят женщин, потому что такими их создал Бог».
В сад вбежал старший сын Нефиссы, десятилетний Омар. Шалун и озорник – от него вечно приходилось ждать какой-нибудь новой проказы. Амира пыталась приструнить его, но мать совершенно не приучила Омара слушаться старших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144