Он поцеловал ее и отстранил от себя – больше ничего нельзя, Коран разрешает любовь только в браке.
– Я поговорю с уммой, – сказал он, держа ее лицо в ладонях. Лунный свет превращал ее слезы в бриллианты. – И мы будем так же счастливы, как Омар и Ясмина.
Ясмина смотрела на спящего Омара, и ей казалось таким странным, что она лежит в постели со своим двоюродным братом. Они занимались любовью, это было приятно и забавно, они много смеялись. Ясмина была довольна, хотя немного недоумевала – где же романтическая любовь, о которой поется в песнях?
Она встала с кровати и подошла к окну. Счастье было такое полное – замечательная свадьба, собственный дом. И учеба… «Ты будешь помогать мне, – сказал отец. – Ты будешь моей медсестрой…»
Нет, не медсестрой она станет, а настоящим доктором!
ГЛАВА 5
«Какой красавец! – подумала Камилия. – Но, наверное, женат».
Он был правительственный цензор, который явился на студию Хакима Рауфа на съемки нового фильма. Цензор должен был удостоверить, что в фильме не изображаются ни политическое недовольство и нищета народа, ни обнаженный пупок кинозвезды Дахибы.
Камилия третий раз приходила на киностудию по приглашению Дахибы, все приводило ее в восторг. А в этот декабрьский вечер было еще оживленнее и интереснее, чем обычно, потому что в честь праздника Мулид аль-Наби – рождения Пророка – Хаким Рауф устроил буфет с горами фруктов, сластей, печенья и излюбленного лакомства египтян «дворцового хлеба»– хлеба, поджаренного в масле, вымоченного в меду и густо намазанного сладким кремом.
Камилия увидела, что красавец цензор взял пригоршню фиников, начиненных засахаренной апельсиновой цедрой, насыпал в кофе сахару и стал размешивать ложечкой.
Камилии и в голову не могло прийти подойти к нему и завязать разговор, и ей стало бы дурно, если бы к ней подошел он. Но ей так хотелось бы, чтобы он ее заметил!
Правда, Камилия носила блузки с длинными рукавами, застегнутые на пуговички до самого горла, и юбки ниже колен, – все подруги над ней посмеивались, но с бабушкой спорить не приходилось! Старомодная одежда скрадывала фигуру, но он мог обратить внимание на лицо! Краситься Амира разрешала, поскольку и сама проводила много времени перед зеркалом, и Камилия подводила свои медовые глаза, выщипывала брови и подбирала губную помаду, подходящую к оливковому тону ее кожи. Может быть, красивый незнакомец все-таки увидит, что она хорошенькая?
Хаким Рауф вскричал: «Съемка!» – и Дахиба начала танцевать, а цензор впился в нее взглядом. Сцена изображала ночной клуб, где танцовщица – Дахиба выступает на сцене, притворяясь, что не узнает своего переодетого мужа в толпе зрителей. Еще одна легкомысленная комедия. Хаким Рауф как-то пожаловался Камилии, что Насер, выдающийся политик и блестящий ум, ввел такую цензуру в кинопромышленности, что фильмы не будут давать сборов. Он уже не раз заявлял, что готов перевести свое дело в Ливан, где нет таких нелепых цензурных ограничений, деятели искусства чувствуют себя свободно и их деятельность поощряется.
Рауф воскликнул: «Стоп!» – послал работника студии в гардероб за каким-то дополнением к костюму. Подойдя к жене, он нагнулся к ее уху и что-то прошептал – она улыбнулась.
Камилия восхищалась этой супружеской парой. Они, казалось, не подходили друг другу: она – высокая, изящная и элегантная, он – неопрятный толстый коротышка. Но эти внешне несхожие люди двадцать лет жили в счастливом браке. Дахиба была сирота – она потеряла родителей в раннем детстве и могла свободно выбирать себе мужа. Супруги хорошо понимали друг друга; Рауф восхищался талантом Дахибы и был во власти ее женских чар; ее пленяли энергия Рауфа и его живой, насмешливый ум. Глядя на них, Камилия мечтала сама выбрать себе мужа, с которым она будет счастлива, но сможет и шутить и дурачиться, как Дахиба и Рауф. «И непременно будет иметь детей», – подумала Камилия. Дахиба говорила ей, что это вовсе не помешает карьере танцовщицы.
Она не отводила взгляда от красавца цензора. Вдруг сердце Камилии замерло – он тоже пристально посмотрел на нее.
Съемка была окончена, Камилия надела пальто, взяла сумочку и библиотечные книги и собиралась уйти, но увидела, что ей кивает Дахиба. К той подошел красавец цензор и о чем-то ее спрашивал, она ответила с улыбкой, он попрощался и вышел.
Камилия подошла к Дахибе.
– Ну, как вам понравилась сцена? – спросила танцовщица.
– Очень! А этот, из министерства культуры, прямо с вас глаз не сводил!
– Ну, это же его работа, – засмеялась Дахиба, – глаз с меня не сводить, чтобы мой танец не был чрезмерно возбуждающим. Цензура контролирует эротику. Как бы то ни было, я пригласила его на чай.
– О-о! И он согласился?
Глаза Дахибы заблестели лукавством.
– Он спросил меня о вас, я сказала, что вы мне не дочь, а ученица. Еще он спросил, будете ли вы у меня вечером. Я сказала, что будете, и он обещал прийти.
– О-о, какое счастье!
Камилия бежала домой вне себя от радости. Под опекой Дахибы знакомство завяжется, если она понравится ему, он примет и второе, и третье приглашение, заговорит с ней… А может быть, Дахиба и Рауф устроят пикник и там, на прогулке, он признается ей в любви.
Около дома ее застал легкий дождь. Все родственницы собрались на кухне, Амира делала сахарных куколок – традиционное угощение для детей на день рождения Мухаммеда. Элис пекла английский рождественский пудинг. Поскольку по лунному календарю день рождения Пророка Мухаммеда и Пророка Иисуса совпадал только раз в тридцать три лунных года, в доме царило особое праздничное оживление. Элис украсила маленькое деревцо блестящей мишурой, поставила под него игрушечные фигурки, изображавшие рождение Христа и приход волхвов, и рассказывала детям о христианском Рождестве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144