еще шаг – и вода дошла до подбородка, а светлые волосы прядями разметались по течению. В ее ушах раздался голос Ибрахима: «Элис, ты не возненавидела меня за то, что я изгнал нашу дочь?» – и она ответила успокоительно: «Нет, нет, дорогой, ты освободил ее из тюрьмы, где я осталась пленницей. Благодарю тебя за это, Ибрахим…»
Элис открыла рот, и в него хлынула чуть солоноватая вода. Она расставила в стороны руки, подняла ноги и лежала в течении, как в люльке, плавно покачиваясь; но вода продолжала заливать ее рот, и в голове вдруг раздался гулкий взрыв. Она почувствовала острую боль, и перед глазами ее вспыхнул сноп ослепительных звезд – словно сноп фейерверков Праздника победы Египта.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
1980
ГЛАВА 1
Народ был потрясен кощунством, сотворенным женщиной. На улицах и в кофейнях рассказывали, что она убила своего брата, надев фальшивую бороду, стала правителем, великим фараоном Египта. Это воплощенное бесстыдство приводило в содрогание каждого. Как позволено жить на свете такой твари?
– Безумица! – ворчал над чашей пива сборщик налогов. – Отрицая свой пол, она издевается над природой, создавшей ее женщиной!
– Что ж это такое! – вопил содержатель кофейни. – Вообразила себя мужчиной, претендует на права, не предназначенные для женщин! Что будет с нашим миром, если все женщины станут так поступать?
Экспортер хлопка, сжав руки в кулаки, вскричал возмущенно:
– Чего доброго, они захотят, чтобы детей рожали мужчины!
Дахиба, до сих пор с удовольствием слушавшая комментарии зрителей съемок фильма из истории Древнего Египта, не могла удержаться и прыснула. Хаким посмотрел на нее удрученно, она извинилась:
– Прости, дорогой. Но это так смешно – мужчины, рожающие детей…
В перерыве между съемками актеры, одетые, как на фресках Древнего Египта, в длинные набедренники и широкие воротники, покуривали сигареты, стоя перед павильоном-кофейней, выстроенным около здания египетского музея. Кругом, как всегда на киносъемках, толпились любопытные.
– Ну, прости же, – настаивала Дахиба, нежно гладя лысую голову мужа. Пересними эту сцену, я буду паинькой.
Дахиба не хотела огорчать мужа, зная, что он увлечен замыслом оригинального и смелого фильма. Смелость замысла Хаким скрывал от цензоров уверениями, что фильм о славном прошлом Египта не может представлять никакой политической опасности. «Что может быть политически неверного или неуместного в фильме из эпохи фараонов?» – вопрошал он. А танцевальные сцены обещал сделать самыми скромными и неэротичными.
Но цензоры не были информированы о двухслойности фильма: сцены из эпохи фараонов происходили во сне современной египтянки. Ей снилось, что она – Хатшепсут, единственная женщина-фараон Древнего Египта. В реальности героиня была женой мужа-садиста, а во сне роли изменились: жена наказала мужа, подвергнув его кастрации. Роли мужа-деспота, безнаказанно истязающего жену, и раба-кастрата в Древнем Египте играл один и тот же актер.
В это раннее ноябрьское утро снималась сцена сна героини. Пространство, предназначенное для съемок, было обтянуто канатами, но неожиданно собралась большая толпа любопытных, и Хаким счел нужным вызвать охранников с дубинками. Египетские режиссеры вынуждены были принимать такие меры предосторожности при съемках, потому что фундаменталисты настраивали мусульман против нового кино, объявляя его «аморальным и противоречащим учению ислама».
Бурный прилив фундаментализма нахлынул после победы Египта в «войне Рамадана» 1973 года. Всюду ратовали за «возвращение к устоям», возрождение чистоты ислама, и приверженцы фундаментализма выступали против борьбы за эмансипацию женщины, призывая к восстановлению «естественного» традиционного положения мусульманок.
По мнению кинокритиков-фундаменталистов, фильмы Хакима Рауфа могли оказать дурное влияние на молодых девушек. Осуждалась, например, «нетипичная для мусульманского мира» героиня с сильным характером, отказывающаяся от замужества, чтобы избежать рабского подчинения мужчине. Не только мусульмане выступали против Хакима и его соратников: копты Египта, исповедующие христианство, возмущались фильмом Хакима о любви мусульманина и коптской девушки-христианки. Мусульманам этот фильм тоже пришелся не по нраву.
– Всем не угодишь, – спокойно говорил Хаким, – я отвечаю только перед Богом и перед своей совестью. Моя совесть художника не позволяет мне ставить пустые мелодрамы и кинокомедии. Я должен высказать людям то, что я думаю.
Дахиба любила в Хакиме его смелость, но сегодня ею овладели дурные предчувствия. В районе, где жили копты, случилось скверное происшествие: извращенец-христианин изнасиловал пятилетнюю мусульманскую девочку. Мусульмане устроили погромы коптских домов, вмешалась полиция. Несколько человек было убито, в районе беспорядков действовали более ста полицейских.
– Хаким, – сказала Дахиба, поеживаясь от нервного озноба под теплыми лучами ноябрьского солнца, – надо бы остановить съемки. Ведь мы получили предупреждение с коптским крестом. Смотри, сколько в толпе мрачных, озлобленных лиц.
Копты и мусульмане возмущались книгой Дахибы «Приговор: ты – Женщина», вышедшей в Ливане. В пятьдесят лет она перестала танцевать и задумала выпустить еще одну книгу – сборник своих феминистских статей, но ее не приняли к изданию ни в Египте, ни в какой-либо другой мусульманской стране. Слухи об этой неизданной книге тоже вызывали недоброжелательные толки и резкие письма. Дахиба жила в состоянии тревоги и взвинченности.
– Да что мы – кроты, что ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144