Бен, подними-ка его обратно на стул. Детектив Гиттенс, можете продолжать допрос.
– Он мне яйца отбил! – орал Бобо, пока я втаскивал его на стул.
– Ну, Бобо, где же Рей? – медовым голосом спросил Гиттенс.
– Видел я его, видел! Гады!
– И давно видел?
– Вечер-другой назад. Он подвалил за пакетиком, стал канючить, жаловаться на жизнь.
– Ты ему продал пакетик?
– Дело шьешь?
– В котором часу он приходил?
– Я дневник не веду. Поздно. Я, помню, был в замоте.
– Он говорил, где сейчас кантуется?
– Нет.
– Он сюда пешком пришел или приехал?
– Приехал.
– На чем?
– Японская какая-то хреновина. «Шицу», кажется.
– «Шицу»?
– Ага, «шицу».
– Что ты мне мозги паришь! Какая такая «шицу»?
– Машина такая.
– Нет такой марки – «шицу».
– Чего вы меня терзаете! По мне, пусть нету – только он на ней приехал!
Гиттенс сердито хмыкнул.
– Какого цвета?
– Хрен ее знает. Коричневая. Или оранжевая. Гляделки у меня слабые.
– Значит, коричневая «шицу». И на том спасибо. Он был один?
– Ну ты даешь, Гиттенс. Я не компьютер, чтоб все помнить!
Гиттенс вздохнул, вытащил пачку долларов из кармана штанов и положил на стол две двадцатки.
– Надо вспомнить, дружок! Очень нужно.
– Не чувствую, что очень нужно.
Гиттенс добавил еще двадцатку.
– Бобо, я обязан найти Рея до того, как его найдет Брекстон.
– Я своего друга не продам. Мы с ним когда-то были вот так! – Бобо показал два пальца, плотно прижатых друг к другу. – Меня не купишь!
Гиттенс терпеливо покивал.
– Бобо, это останется между нами. Рей – покойник. Если Брекстон найдет его первым, твой старый друг Рей – покойник.
Бобо посмотрел на три двадцатки на столе, хмыкнул и сказал:
– У Рея есть сестра в Лоуэлле. Копы у нее уже были, только она заявила, что про Рея давно ничего не слышала. Не знаю ее имени. Она живет с Дейви Диасом. У которого «харлей». Рей может быть у нее.
Гиттенс кивнул – дескать, все понятно.
– Я сказал «может быть», Гиттенс. Я не говорил – «он у нее». Ясно?
– Ясно. Все в порядке, не дергайся.
После некоторого колебания Гиттенс положил на стол еще одну двадцатку.
– Гиттенс, ты уж смотри, найдешь Рея – помоги ему! Рей кругом чистый. Это прокурор затянул его в дерьмо. Надул ему всякое в уши – Рей и клюнул!
– Знаю, Бобо, знаю.
– Вы же видите, как тут закрутилось! Только на вас и надежда. Ради всего святого, вытащите Рея из этого дерьма.
* * *
– Гиттенс, вы отвалили этому придурку целых восемьдесят долларов!
– Парень неплохо заработал за каких-то пять минут!
– Откуда у вас деньги, чтобы так ими швыряться?
– Это денежки наркодельцов. Плохие парни финансируют следствие против самих себя. Разве это не справедливо? Да и вообще, не будь плохих парней, не нужны были бы и полицейские! Так что скажем плохим парням большое-пребольшое спасибо.
– Как эти деньги попадают к вам?
– Ах, Бен, когда ты занят ловлей наркоманов, по деньгам почти что ходишь. Проводишь рейд – и на «малине» всегда где-нибудь валяются пять – десять – двадцать тысяч долларов. И все наличные. В аккуратных пачечках, резиночкой перехвачены. Или берешь продавца на улице – опять же карманы набиты десятками – двадцатками. Ну и забираешь – без всяких там протоколов, без всякой головной боли.
– И что, никто не протестует, не требует назад?
– Смеешься! Что они могут против нас? Если наркодилер заявит в суде: «Они у меня отняли столько-то и столько-то», – ему ведь придется очень многое объяснять. Наличные, как правило, являются вещественной уликой. Попросил денежки обратно – значит, признал свою вину. Поэтому они помалкивают.
Мы мчались на полной скорости по шоссе номер 1-93 в сторону Лоуэлла – деградирующего фабричного городка в сорока пяти минутах к северу от Бостона. Чтобы проще лавировать на забитой автомобилями дороге, Гиттенс включил мигалку.
Пока мы с Гиттенсом беседовали, Келли дремал на заднем сиденье.
– Да, можно только пожалеть, что в моем родном Версале такая тихая жизнь, – сказал я. – Пощипать некого. Но все эти конфискации, наверное, такая противная бумажная морока. Потом обратно получить на текущие расходы и отчитаться – опять же головная боль...
Гиттенс, ничего не говоря, покосился на меня.
– Но вы же... – растерянно пробормотал я.
– К чему глупые формальности? Берем без протокола, расходуем без квитанций. Иначе вы правы, одна морока.
Возникла неловкая пауза. Точнее говоря, мне было неловко, а Гиттенсу за рулем – хоть бы хны.
– Сами видите, постоянно возникают непредвиденные расходы, – добродушно добавил Гиттенс. – С волками жить – по-волчьи выть.
* * *
Лоуэлл показался мне идеальным убежищем для Рея Ратлеффа: достаточно далеко от Бостона, чтобы о его местонахождении никто случайно не проведал, и в то же время достаточно близко от Бостона, если потребуется помощь кого-то из приятелей.
Но сам Лоуэлл произвел на меня гнетущее впечатление. В центре бывшие склады и цеха переделали в торговые ряды и музеи – город пытался «одиснейлендить» свое богатое индустриальное прошлое. Однако по мере удаления от этого веселеньких новаций город показывал свое истинное лицо – мрачные однообразные бывшие рабочие кварталы.
Шонесси-Гарден, где жила сестра Рея Ратлеффа, была застроена двухсемейными развалюшками. Перед нужным нам домом стояли «харлей» и «шицу» (на человеческом языке – «мицубиси»).
На звонок вышла высокая благообразная негритянка. Даром что в простеньком платье, она приветствовала нас церемонно, как знатная дама:
– Добрый день. Чем могу вам помочь, господа полицейские?
Изнутри несся собачий лай.
Гиттенс вежливо осведомился насчет Рея Ратлеффа.
– Вынуждена огорчить вас, – сказала негритянка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117