В то время мы могли с уверенностью говорить только о двух его жертвах.
* * *
В Версале, штат Мэн, много чего нету. В том числе и официальной присяги для полицейских.
Поэтому мне пришлось измыслить собственную: «самоотверженно защищать жителей города и бескорыстно служить им», та-та-та, «и да поможет мне Бог». Я смешал присягу президента США с клятвой бойскаутов, получился коротенький эффектный текст.
В результате Джон Келли, пол мужской, шестьдесят шесть лет, зачитал эту «присягу» – и официально стал младшим офицером полицейского департамента в городе Версаль, штат Мэн.
Мы решили отправиться в Бостон в понедельник утром.
Это давало мне небольшую отсрочку – уладить кое-какие дела, собрать вещи и уложить их в мою машину – старенький, с пятнами ржавчины «сааб».
Ни от кого в городке я не скрывал, что еду в Бостон. Хотя живописал поездку как приятную прогулку – дескать, прошвырнусь, задам шороху в большом городе.
Ни о наркодельцах, ни о кровавых разборках я, разумеется, не рассказывал.
Ближайшим друзьям я сообщил, что поездка связана с расследованием, но и им я ничего не сказал о грозящих опасностях.
Дайан и Фил или поверили мне, или сделали вид, что поверили. Народ в Версале сдержанный, чувства-сантименты при себе держат. Однако из разговора я понял, что мои друзья уже прослышали о Харолде Брекстоне и его кровавых выходках – и беспокоятся за меня, хотя стараются вида не показывать.
Главным вместо себя я оставил Дика Жину.
Конечно, он звезд с неба не хватает, зато как-никак старший по чину. А остальные тоже не лучше его.
В утро моего отъезда отец встал пораньше, чтобы поговорить со мной.
– Я знаю, – сказал он, – почему ты это делаешь. Не такой уж я старый маразматик, чтобы не понять. Будь осторожен-.
В последние недели он отрастил бородку. Она совсем седая.
– Ну да ладно, Бен. Отправляйся – дорога дальняя. Счастливого пути.
Мы обнялись. Я вдруг ощутил, что он теперь не крупнее меня. Это меня поразило. Всегда я думал о нем как о гиганте, богатыре. Отец, как и следовало ожидать, объятие не затянул.
– Вот, погляди, – сказал он, – соседи тебе принесли пару фруктовых пирогов. В дорогу.
У меня было ощущение, что я уезжаю из Версаля навсегда.
Вот он, поворотный пункт в моей жизни! Отныне все будет иначе, все будет по-другому...
Во второй раз я круто меняю свою жизнь. Первый – когда вернулся в Версаль. Второй – сейчас, когда Версаль покидаю.
Но, оглядываясь назад, я понимаю: внутренне я распрощался с Версалем уже в тот день, когда нашел труп в домике на берегу озера.

Часть вторая
Мы можем только гадать, до какой степени польза современного уголовного права превосходит от него исходящий вред... Насколько верны наши принципы по отношению к преступникам?
Оливер Уэнделл Холмс
11
За те полтора года, что я учился Бостоне, я ни разу не бывал в Мишн-Флэтс.
Хотя название, конечно, слышал часто. Студенты и аспиранты более отчаянного характера, чем у меня, особенно коренные бостонцы, кое-что рассказывали про эту часть города – всегда что-нибудь нехорошее.
Само имя Мишн-Флэтс было для них синонимом всего, чего боятся более или менее добропорядочные горожане.
В тех краях никто из них не хотел бы заблудиться ночью или даже поздно вечером.
Именно там полиция находила брошенными украденные» машины.
Именно там шальная пуля могла влететь в кухню.
Именно там двадцать четыре часа в сутки можно разжиться любыми наркотиками (если у вас есть склонность).
Но при обилии разговоров об этом жутком районе города мало кто действительно хорошо знал его. Там бывали только по необходимости или проездом.
Практически во всех больших американских городах есть такой район с дурной славой, район, который все обходят и объезжают стороной.
Однако меня поражало, как много бостонцев вообще ни разу в жизни не бывали в Мишн-Флэтс.
Для них Мишн-Флэтс был чем-то вроде пустыни Гоби или Гималаев – слышать слышали, да и только. Словно Мишн-Флэтс не тут, под боком, а в другом полушарии.
В принципе это верно – нет никакой разумной причины бывать в Мишн-Флэтс, если ты там не живешь или не работаешь.
Район относительно небольшой – всего несколько кварталов. Достопримечательностей нет. Магазинов тоже – за вычетом убогих лавчонок. С точки зрения архитектуры занятна разве что новоанглийская пресвитерианская больница – бедняжка оказалась заложницей Мишн-Флэтс после того, как все состоятельные люди мало-помалу покинули район в тридцатые, сороковые и пятидесятые годы.
Даже само экзотическое название Мишн-Флэтс – миссионерские топи – стало пустым звуком. Нет больше ни миссионеров, ни топей. В семнадцатом веке тут находился дом священника Джона Элиота, который обращал в христианство индейцев. А тлетворные болота, окружавшие Литтл-Мадди-Ривер – реку Грязнушку, – давно, в самом начале двадцатого века, осушены и застроены.
Мишн-Флэтс отрезан от города со всех сторон – где скоростными шоссейными дорогами, где заводами, где рекой. Поэтому район как бы ни к какой части города не примыкает – забрести в него случайно нельзя.
Вот и существует этот городской «остров» особняком, скрытно, словно лишь для того, чтобы быть живым воплощением страхов – особенно среди белого населения города.
Мы с Келли подъехали к восточному концу Мишн-Флэтс незадолго до полудня. За рулем сидел я.
– Хочешь немного тут осмотреться? – спросил Келли.
Я согласно кивнул. Келли стал указывать путь.
Мы поехали по Франклин-стрит. Вдоль этой широкой улицы стояли точно такие же кирпичные дома, как в других районах города – скажем, в Бек-Бее или в Саут-Энде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117