Минин открыл стенной шкаф в спальне и отшвырнул сторону американские и итальянские спортивные костюмы.— Проверь карманы, — сказал Аркадий, — и загляни в ботинки.Лежавшее в комоде нижнее белье было с иностранными этикетками. На телевизоре лежала щетка из натуральной щетины. На ночном столике — видеокассеты, атласная ночная маска и будильник.«Вот что теперь было нужно Руди — ночная маска, — подумал Аркадий. — Надежно, но если только уметь ею пользоваться. Так, что ли, сказал Руди? Почему ему никогда не верили?»Одна из дворничих неслышно, будто ступая в мягких шлепанцах, следовала за ним.— Мы с Ольгой Семеновной, — сказала она, — живем в одной коммунальной квартире. Кроме нас в ней проживают армяне и турки. Они не разговаривают друг с другом.— Армяне и турки? Хорошо еще, что они не перебили друг друга, — ответил Аркадий. Он открыл окно в спальне, чтобы взглянуть на гараж во дворе. — Коммунальная квартира — это смерть демократии, — изрек он. — И, разумеется, демократия — это смерть коммунальной квартире.Вошел Минин.— Согласен со старшим следователем. Нужна твердая рука.— Говорите, что хотите, но раньше был порядок, — вмешалась дворничиха.— Порядок был суровый, но его соблюдали, — сказал Минин, и оба поглядели на Аркадия так, что он почувствовал себя не в своей тарелке.— Согласен. Чего-чего, а порядка хватало, — ответил он.Сев за стол, Аркадий заполнил протокол обыска. Проставил дату, свою фамилию, после слов «в присутствии» записал фамилии и адреса обеих женщин. В соответствии с ордером на обыск за номером таким-то, следовало далее: вскрыли квартиру гражданина Рудольфа Абрамовича Розена по адресу: Донская улица, дом 25, квартира 4а.Взгляд Аркадия снова упал на факс. Кнопки аппарата имели английские обозначения, например, «redial» — повторный вызов. Он осторожно поднял трубку и нажал кнопку. В трубке раздались гудки, звонок, голос.— Фельдман.— Я звоню от Руди Розена, — сказал Аркадий.— Почему он сам не позвонит?— Скажу, когда поговорим.— Вы разве не для этого звоните?— Нам надо встретиться.— Я занят.— Это важно.— Это я вам скажу, что важно. Собираются закрывать Ленинскую библиотеку. Она разваливается. Отключают свет, запирают помещения. Она станет гробницей, как пирамиды в Гизе.Аркадия удивило, что кто-то из окружения Руди беспокоится о состоянии Библиотеки имени Ленина.— Все равно нам нужно поговорить.— Я допоздна работаю.— В любое время.— Завтра в полночь около библиотеки.— В полночь?— Если только библиотека не обрушится мне на голову.— Разрешите перепроверить номер телефона.— Фельдман. Эф-е-эль-дэ-эм-а-эн, — повторил он по буквам и повесил трубку.Аркадий положил трубку.— Потрясающий аппарат.Минин не по возрасту зло рассмеялся:— Эти ублюдки эксперты обчистят здесь все, а мы прихватим факс.— Нет, мы оставим на месте все, особенно факс.— И жратву с выпивкой?— Все.У второй дворничихи округлились глаза. Она с виноватым видом, не отрывая глаз глядела на капельки ванильного торта из мороженого, цепочкой протянувшиеся по восточному ковру от холодильника и обратно.Минин распахнул дверцу морозильника.— Пока мы отвернулись, она слопала все мороженое. И шоколада нет.— Ольга Семеновна! — первая дворничиха тоже была шокирована.Обвиняемая вынула руку из кармана. Казалось, что под бременем изобличающей ее плитки шоколада она вот-вот упадет на колени. Слезы катились по щекам и капали на подбородок, словно она украла серебряную чашу из алтаря. «Ужасно, — подумал Аркадий, — заставили старую женщину плакать из-за шоколада. Да и как ей было устоять? Ведь шоколад стал экзотикой, чем-то давно канувшим в историю, как ацтеки».— Как, по-твоему? — спросил Аркадий Минина. — Арестовать ее, всыпать как следует или просто отпустить? Ведь было бы еще хуже, если бы она забрала и сметану. Но я хочу знать твое мнение. — Аркадию и вправду было любопытно узнать, как отнесется к этому случаю его помощник.— Думаю, — наконец сказал Минин, — на этот раз можно отпустить.— Ну, если ты так думаешь… — Аркадий обернулся к женщинам: — Гражданки, это значит, что вам обеим придется поактивнее помогать органам правосудия.…Советские гаражи являли собой загадку, потому как, несмотря на то, что по закону стальные листы частным лицам вроде бы и не продавались, стальные коробки чудесным образом вырастали во дворах, длинными рядами множились на задворках. Второй ключ Руди Розена подходил к одной из таких «загадок». Открыв дверь, Аркадий не стал прикасаться к висевшей лампочке. При солнечном свете он разглядел набор инструментов, банки с моторным маслом, «дворники», зеркала заднего обзора и зимние чехлы для машины. Под чехлами — ничего, кроме шин. Позднее Минин и эксперты должны будут снять отпечатки с лампочки и простучать полы.Пока Аркадий осматривал помещение, дворничихи робко стояли в дверях: старые пройдохи не пытались спереть даже гаечный ключ.
Аркадий почему-то не чувствовал ни усталости, ни голода. Как человек, которого лихорадит, а от чего — неизвестно. Когда он нагнал Яака в холле гостиницы «Интурист», тот, чтобы не заснуть, глотал таблетки кофеина.— Гарри — говнюк, — сказал Яак. — Не представляю, зачем Киму убивать Руди. Он же был его телохранителем. Знаешь, до того хочется спать, что, наверное, если разыщу Кима и он станет в меня стрелять, я даже не замечу. Здесь его нет.Аркадий оглядел холл: далеко слева — вращающаяся дверь, выход на улицу; за ней — киоск «Пепси», ориентир московских проституток; перед дверью, изнутри, — цепочка охранников, впускавших только тех проституток, которые им платили. В пещерном мраке холла с неподвижностью забытого багажа томились в ожидании автобуса туристы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133