ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Потом снова взглянул на Тамару и сказал:
— Да, кое-что случилось. Но я охотно отдал бы все это за то, чтобы вернуть Джонатана.
— Правда отдал бы?
— Да, если б мог, — но вселенная устроена иначе.
— Да. — Тамара грустно улыбнулась, глядя в северное окно на звезды. — Кажется, я понимаю теперь Ханумана. Боюсь, что тоже бы попыталась переделать вселенную по-другому — если б могла.
Данло улыбнулся тоже.
— А ведь воины-поэты, пожалуй, все-таки правы.
— Правы в чем?
— Когда говорят о вечном возвращении.
— Это значит, что вселенная повторяет себя снова и снова, и так без конца?
— Нет. Вселенная в каждый момент разная. Истинно, необратимо, чудесно разная. Она, как бесконечный лотос, открывается всегда вовне, к новым возможностям, понимаешь? Но истинное согласие с ней может быть выражено только в желании, чтобы она вечно повторялась в круговороте времени. Чтобы всегда была такой же совершенной и цельной, как она есть. И чтобы все моменты нашей жизни были столь совершенны, что нам хотелось бы переживать их снова и снова, как бы больно нам ни было. Отнять ничего нельзя, говорят воины-поэты. Ничто не должно быть потеряно.
Ничто и не теряется, вспомнил он. Ничто не может пропасть.
— Ты правда в это веришь? — спросила Тамара.
— Это не вопрос веры. В конце концов мы все говорим либо “да”, либо “нет”.
— Ты готов сказать “да” тому, как умер Джонатан?
— Боюсь, что я должен.
— И тому, что ты убил Ханумана?
Данло взглянул на свою левую руку, припоминая самый страшный момент своей жизни, и медленно кивнул.
— Неужели для тебя это так просто?
— Да, просто, но совсем не легко. Теперь я всегда стараюсь произносить это слово, этот единственный слог. И буду стараться всегда.
— А для меня это совсем не просто. Иногда мне все еще хочется сказать “нет”. Иногда я ненавижу вселенную за то, что она отняла у меня Джонатана.
— Но в самом деле он ведь никуда не ушел. Ничто не теряется.
— Вот, значит, в чем твоя вера? Хотелось бы и мне в это верить.
— Это не вера. Просто воспоминание.
— Чье воспоминание, Данло? Твое?
— Нет. Вернее, не только мое. Это воспоминание вселенной об одном благословенном существе, которое было частью ее.
— Что же осталось в ней от нашего сына?
— Все.
Тамара покачала головой и спросила:
— Значит, по-твоему, вселенная помнит… ну, например, то, что Джонатан сказал мне, когда мы катались с ним на коньках за несколько дней до начала войны?
— Помнит. — Данло смотрел в восточное окно, где на черном сияющем небе белели заснеженные склоны Аттакеля. — Вселенная помнит все — даже отражение луны в глазу совы в ночь глубокой зимы миллион лет назад.
— О, Данло, Данло. Хотела бы я, чтобы это было так.
Данло смотрел на созвездие Волка, и его сердце отбивало древний, как звезды, ритм. Странное чувство овладело им.
Его огненные глаза стали мягкими и влажными, как две наполненные водой синие чаши, и он сказал Тамаре:
— Я помню, что сказал тогда Джонатан.
— Что ты говоришь? Как ты можешь это помнить?
— Он сказал: “Когда Бог создавал тебя, мама, он взял самые яркие краски”. И это истинная правда, Тамара.
Рука у Тамары задрожала так, что кофе выплеснулся из чашки, и она расплакалась. Данло сел с ней рядом и стал гладить ее длинные золотые волосы, думая: память обо всем заложена во всем.
— В каком-то смысле Джонатан все еще жив, — сказал он немного погодя. — Как жил всегда и всегда будет жить.
Тамара отставила чашку, накрыла его руку своей и долго смотрела на него. В ее глазах, полных слез, читалась мольба, но она молчала.
— Ты можешь вспомнить его так же, как и я, — тихо сказал Данло. — Все можешь вспомнить.
— Но как это сделать, Данло?
— Это очень просто. Самая простая вещь во вселенной. Я помогу тебе, если хочешь.
— Хорошо, — тут же сказала она. — Когда начнем?
При этом всплеске надежды вся любовь к ней вспыхнула в его глазах, и она утонула в его взгляде, как упавший в солнце легкий корабль. Но страсть Данло не поглотила ее — она лишь еще ярче раздувала огонь в ней самой.
— Сейчас, — сказал Данло. — Мы начнем прямо сейчас.
Для всей вселенной, где прошлое перетекает в будущее и память создается, чистая и несокрушимая, как алмазы, из огня времени, существует только благословенное “теперь”, понимаешь?
Путь в Единую Память, называемую также Старшей Эддой, всегда прост, но мало кому из людей он дается легко.
Всю средизимнюю весну и ложную зиму Данло приходил к Тамаре и помогал ей в ее стремлении к целительным водам плещущего в ней океана. И каждую ночь она, как молодой дельфин, уходящий все глубже в тайную синеву моря, приближалась к самой дорогой для нее памяти.
Ложная зима сменилась холодными, снежными зимними днями, и насаждаемый Данло новый рингизм начал распространяться среди звезд, а Тамара начала вспоминать и переживать заново моменты своей жизни, проведенные с Джонатаном. Она продвигалась быстро, но то, чего она желала больше всего, постоянно отступало перед ней, как горизонт.
В этот период ее поиска и разочарований Данло все больше размышлял о завершении того, что он задумал давным-давно, — но Тамары это никак не касалось; с ней он всегда был мягок, терпелив и проявлял бесконечное понимание. Он проводил долгие часы у нее дома, смотрел в окно на замерзшее море и на небо над ним, наблюдал и ждал.
С наступлением глубокой зимы технари Ордена разделались наконец с Вселенским Компьютером. Это событие отмечалось во всех кварталах города, и Тамара праздновала вместе со всеми: пила летнемирское огненное вино, ела медовые коврижки и любовалась растущим в небесах Золотым Кольцом. На следующий день она вернулась к постижению подлинной Старшей Эдды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227
— Да, кое-что случилось. Но я охотно отдал бы все это за то, чтобы вернуть Джонатана.
— Правда отдал бы?
— Да, если б мог, — но вселенная устроена иначе.
— Да. — Тамара грустно улыбнулась, глядя в северное окно на звезды. — Кажется, я понимаю теперь Ханумана. Боюсь, что тоже бы попыталась переделать вселенную по-другому — если б могла.
Данло улыбнулся тоже.
— А ведь воины-поэты, пожалуй, все-таки правы.
— Правы в чем?
— Когда говорят о вечном возвращении.
— Это значит, что вселенная повторяет себя снова и снова, и так без конца?
— Нет. Вселенная в каждый момент разная. Истинно, необратимо, чудесно разная. Она, как бесконечный лотос, открывается всегда вовне, к новым возможностям, понимаешь? Но истинное согласие с ней может быть выражено только в желании, чтобы она вечно повторялась в круговороте времени. Чтобы всегда была такой же совершенной и цельной, как она есть. И чтобы все моменты нашей жизни были столь совершенны, что нам хотелось бы переживать их снова и снова, как бы больно нам ни было. Отнять ничего нельзя, говорят воины-поэты. Ничто не должно быть потеряно.
Ничто и не теряется, вспомнил он. Ничто не может пропасть.
— Ты правда в это веришь? — спросила Тамара.
— Это не вопрос веры. В конце концов мы все говорим либо “да”, либо “нет”.
— Ты готов сказать “да” тому, как умер Джонатан?
— Боюсь, что я должен.
— И тому, что ты убил Ханумана?
Данло взглянул на свою левую руку, припоминая самый страшный момент своей жизни, и медленно кивнул.
— Неужели для тебя это так просто?
— Да, просто, но совсем не легко. Теперь я всегда стараюсь произносить это слово, этот единственный слог. И буду стараться всегда.
— А для меня это совсем не просто. Иногда мне все еще хочется сказать “нет”. Иногда я ненавижу вселенную за то, что она отняла у меня Джонатана.
— Но в самом деле он ведь никуда не ушел. Ничто не теряется.
— Вот, значит, в чем твоя вера? Хотелось бы и мне в это верить.
— Это не вера. Просто воспоминание.
— Чье воспоминание, Данло? Твое?
— Нет. Вернее, не только мое. Это воспоминание вселенной об одном благословенном существе, которое было частью ее.
— Что же осталось в ней от нашего сына?
— Все.
Тамара покачала головой и спросила:
— Значит, по-твоему, вселенная помнит… ну, например, то, что Джонатан сказал мне, когда мы катались с ним на коньках за несколько дней до начала войны?
— Помнит. — Данло смотрел в восточное окно, где на черном сияющем небе белели заснеженные склоны Аттакеля. — Вселенная помнит все — даже отражение луны в глазу совы в ночь глубокой зимы миллион лет назад.
— О, Данло, Данло. Хотела бы я, чтобы это было так.
Данло смотрел на созвездие Волка, и его сердце отбивало древний, как звезды, ритм. Странное чувство овладело им.
Его огненные глаза стали мягкими и влажными, как две наполненные водой синие чаши, и он сказал Тамаре:
— Я помню, что сказал тогда Джонатан.
— Что ты говоришь? Как ты можешь это помнить?
— Он сказал: “Когда Бог создавал тебя, мама, он взял самые яркие краски”. И это истинная правда, Тамара.
Рука у Тамары задрожала так, что кофе выплеснулся из чашки, и она расплакалась. Данло сел с ней рядом и стал гладить ее длинные золотые волосы, думая: память обо всем заложена во всем.
— В каком-то смысле Джонатан все еще жив, — сказал он немного погодя. — Как жил всегда и всегда будет жить.
Тамара отставила чашку, накрыла его руку своей и долго смотрела на него. В ее глазах, полных слез, читалась мольба, но она молчала.
— Ты можешь вспомнить его так же, как и я, — тихо сказал Данло. — Все можешь вспомнить.
— Но как это сделать, Данло?
— Это очень просто. Самая простая вещь во вселенной. Я помогу тебе, если хочешь.
— Хорошо, — тут же сказала она. — Когда начнем?
При этом всплеске надежды вся любовь к ней вспыхнула в его глазах, и она утонула в его взгляде, как упавший в солнце легкий корабль. Но страсть Данло не поглотила ее — она лишь еще ярче раздувала огонь в ней самой.
— Сейчас, — сказал Данло. — Мы начнем прямо сейчас.
Для всей вселенной, где прошлое перетекает в будущее и память создается, чистая и несокрушимая, как алмазы, из огня времени, существует только благословенное “теперь”, понимаешь?
Путь в Единую Память, называемую также Старшей Эддой, всегда прост, но мало кому из людей он дается легко.
Всю средизимнюю весну и ложную зиму Данло приходил к Тамаре и помогал ей в ее стремлении к целительным водам плещущего в ней океана. И каждую ночь она, как молодой дельфин, уходящий все глубже в тайную синеву моря, приближалась к самой дорогой для нее памяти.
Ложная зима сменилась холодными, снежными зимними днями, и насаждаемый Данло новый рингизм начал распространяться среди звезд, а Тамара начала вспоминать и переживать заново моменты своей жизни, проведенные с Джонатаном. Она продвигалась быстро, но то, чего она желала больше всего, постоянно отступало перед ней, как горизонт.
В этот период ее поиска и разочарований Данло все больше размышлял о завершении того, что он задумал давным-давно, — но Тамары это никак не касалось; с ней он всегда был мягок, терпелив и проявлял бесконечное понимание. Он проводил долгие часы у нее дома, смотрел в окно на замерзшее море и на небо над ним, наблюдал и ждал.
С наступлением глубокой зимы технари Ордена разделались наконец с Вселенским Компьютером. Это событие отмечалось во всех кварталах города, и Тамара праздновала вместе со всеми: пила летнемирское огненное вино, ела медовые коврижки и любовалась растущим в небесах Золотым Кольцом. На следующий день она вернулась к постижению подлинной Старшей Эдды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227