ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Пожалуйста, папа, живи, чтобы мои братья и сестры тоже могли жить.
Данло смотрел сверху на Ханумана, и кровь из его сломанного носа стекала Хануману на лицо. Капля за каплей падали на мертвенно-бледную кожу, как красные слезы. Под башней, на улицах у собора, шипели лазеры, свистели пули и кричали люди. Кибершапочка на голове Ханумана вспыхнула, и Данло догадался, что Хануман связывается с кем-то — очень возможно, вызывает себе на помощь божков из собора.
Очень скоро Ярослав Бульба с другими воинами-поэтами может взбежать сюда по лестнице и вломиться в дверь.
Вспомни, кто ты есть на самом деле, сказал Данло далекий голос. Потом он приблизился и добавил уже яснее: Я — не только я. Я тот, кто всегда живет во мне, как талло в небе.
Хануман, в конвульсивном приступе ярости и ненависти, попытался ударить его в лицо своей одетой в алмаз головой.
Данло в последний момент отклонился вбок, отделавшись скользящим ударом по щеке. Ярость вскипела и в нем, наливая тяжестью руки. Ладонью он сбил голову Ханумана обратно на пол, запустил ногти под примыкающий ко лбу край шапочки, сорвал ее и отшвырнул прочь. Она заклацала по полу.
Вместе с шапочкой от лба оторвались куски державшего ее клея и ошметки кожи. У Ханумана впервые вырвался стон, и его глаза выразили панику и смятение. Беспомощный, с лысой окровавленной головой, он походил на младенца, которого слишком рано извлекли из материнского чрева и бросили нагим и слепым в холодный мир. Внезапно прерванный контакт с Вселенским Компьютером стал шоком не для него одного: глядя в черные точки его зрачков, Данло видел, как последствия этого разрыва идут через космос к месту сражения двух флотов и дальше, в просторы вселенной.
— Убей его! — требовал тонкий ноющий голос Эде, и непонятно было, к кому он обращается теперь: к Хануману или к Данло. — Убей поскорее!
Никогда не убивай, в десятитысячный раз подумал Данло.
Он посмотрел на свои руки. Правая удерживала руку Ханумана, левая прижимала к полу его кровоточащую голову. Этими самыми руками он когда-то отдал Хануману свою рубашку, спасая его от холода на площади Лави, и тем подарил ему жизнь. Лучше умереть самому, чем убить.
— Убей! Убей! Убей!
Пожалуйста, папа, прошептал Джонатан. Пожалуйста, убей его, чтобы благословенные племена и все народы Цивилизованных Миров могли жить.
Данло видел, что у вселенной есть два пути: безумный план Ханумана, задумавшего втиснуть все сущее в огромный, черный шайда-компьютер, или его собственный золотой путь, о котором он мечтал так долго. И выбор этот зависел от него, от него одного. Пальцы его левой руки касались ссадин на лбу Ханумана. Данло чувствовал ожог его крови и ожог страха, молнией прожигающего мозг Ханумана.
Ти-анаса даивам.
— Пожалуйста, Данло, — сказал вдруг Хануман, глядя на него своими бледными шайда-глазами.
— Нет. Я не могу, — ответил Данло, не поняв даже, чего просит у него Хануман: жизни или смерти.
— Пожалуйста, Данло. Отпусти меня.
— Не могу. Прости.
Хануман смотрел на него долго, и глубокое понимание прошло между ними. Хануман, внезапно закрыв глаза, стал проклинать про себя свою жизнь (или молиться), а высокий страшный голос, звучащий внутри Данло, по-прежнему требовал его смерти. Наконец Данло, полуослепший от слез, печально склонил голову и прошептал:
— Да. Я должен. Да. Я хочу этого.
Вселенная пришла в движение. Сквозь пол Данло чувствовал притяжение ее звезд и планет, свершавших свой извечный путь в небесах. Его левая рука как бы сама собой накрыла лицо Ханумана, и Хануман отчаянно замотал головой, пытаясь спастись от его пальцев, зажавших ему нос и рот. Данло, держа двумя железными пальцами его ноздри, чувствовал, как грудь. и живот Ханумана работали что есть мочи, стараясь вдохнуть. Челюсти Ханумана лязгнули, и Данло слегка изогнул лежащую на его губах ладонь, остерегаясь укуса. Вскоре шею Ханумана начало сводить судорогой, и он с приглушенным криком прекратил борьбу. Тогда Данло припал головой к его голове и прошептал:
— Хану, Хану, пожалуйста, умри поскорее.
Он душил Ханумана, лишая его дыхания жизни, и его жгучие слезы капали на ободранный лоб Ханумана. Данло, как и во время их давней первой драки в горячем бассейне Дома Погибели, чувствовал между ним и собой неразрывную связь. Их сердца и теперь бились как одно, а таинственное единение их душ стало еще глубже. Он весь помещался в Ханумане, а Хануман — в нем; они вместе прошли через тот же губительный огонь и горели той же беспредельной болью. Тат твам аси, вспомнил Данло. Ты есть то. В отчаявшихся глазах Ханумана сиял тот же свет, что и в его глазах, и в каждом атоме крови их обоих мерцала та же сверхсветовая субстанция. Данло не мог причинить Хануману вред, не навредив при этом себе самому; если он убьет его, то и сам умрет.
Ти-анаса дайвам.
— Хану, Хану, — шептал он, — умри, пожалуйста, умри.
Он чуть не отнял тогда ладонь от рта Ханумана. Приподняв голову, он увидел, как синеет понемногу это бледное лицо и как глаза наливаются невесть откуда взявшейся волей к жизни.
Страшная красота. В том, как Хануман, глядя в себя, отрицал все во вселенной, кроме своего великолепного “Я”, было что-то невыразимо ужасное и столь же невыразимо прекрасное. Данло не знал, как можно отнять у Ханумана эту красоту, как можно убрать из жизни это порочное, но прекрасное существо.
Быть рожденным в этот мир — даже больным ребенком хибакуся, изуродованным мутагенной радиацией и обреченным на смерть, — есть величайший дар. Кто он такой, чтобы отнимать этот дар у Ханумана или у кого бы то ни было?
Я — только я, всегда я, думал Данло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227
Данло смотрел сверху на Ханумана, и кровь из его сломанного носа стекала Хануману на лицо. Капля за каплей падали на мертвенно-бледную кожу, как красные слезы. Под башней, на улицах у собора, шипели лазеры, свистели пули и кричали люди. Кибершапочка на голове Ханумана вспыхнула, и Данло догадался, что Хануман связывается с кем-то — очень возможно, вызывает себе на помощь божков из собора.
Очень скоро Ярослав Бульба с другими воинами-поэтами может взбежать сюда по лестнице и вломиться в дверь.
Вспомни, кто ты есть на самом деле, сказал Данло далекий голос. Потом он приблизился и добавил уже яснее: Я — не только я. Я тот, кто всегда живет во мне, как талло в небе.
Хануман, в конвульсивном приступе ярости и ненависти, попытался ударить его в лицо своей одетой в алмаз головой.
Данло в последний момент отклонился вбок, отделавшись скользящим ударом по щеке. Ярость вскипела и в нем, наливая тяжестью руки. Ладонью он сбил голову Ханумана обратно на пол, запустил ногти под примыкающий ко лбу край шапочки, сорвал ее и отшвырнул прочь. Она заклацала по полу.
Вместе с шапочкой от лба оторвались куски державшего ее клея и ошметки кожи. У Ханумана впервые вырвался стон, и его глаза выразили панику и смятение. Беспомощный, с лысой окровавленной головой, он походил на младенца, которого слишком рано извлекли из материнского чрева и бросили нагим и слепым в холодный мир. Внезапно прерванный контакт с Вселенским Компьютером стал шоком не для него одного: глядя в черные точки его зрачков, Данло видел, как последствия этого разрыва идут через космос к месту сражения двух флотов и дальше, в просторы вселенной.
— Убей его! — требовал тонкий ноющий голос Эде, и непонятно было, к кому он обращается теперь: к Хануману или к Данло. — Убей поскорее!
Никогда не убивай, в десятитысячный раз подумал Данло.
Он посмотрел на свои руки. Правая удерживала руку Ханумана, левая прижимала к полу его кровоточащую голову. Этими самыми руками он когда-то отдал Хануману свою рубашку, спасая его от холода на площади Лави, и тем подарил ему жизнь. Лучше умереть самому, чем убить.
— Убей! Убей! Убей!
Пожалуйста, папа, прошептал Джонатан. Пожалуйста, убей его, чтобы благословенные племена и все народы Цивилизованных Миров могли жить.
Данло видел, что у вселенной есть два пути: безумный план Ханумана, задумавшего втиснуть все сущее в огромный, черный шайда-компьютер, или его собственный золотой путь, о котором он мечтал так долго. И выбор этот зависел от него, от него одного. Пальцы его левой руки касались ссадин на лбу Ханумана. Данло чувствовал ожог его крови и ожог страха, молнией прожигающего мозг Ханумана.
Ти-анаса даивам.
— Пожалуйста, Данло, — сказал вдруг Хануман, глядя на него своими бледными шайда-глазами.
— Нет. Я не могу, — ответил Данло, не поняв даже, чего просит у него Хануман: жизни или смерти.
— Пожалуйста, Данло. Отпусти меня.
— Не могу. Прости.
Хануман смотрел на него долго, и глубокое понимание прошло между ними. Хануман, внезапно закрыв глаза, стал проклинать про себя свою жизнь (или молиться), а высокий страшный голос, звучащий внутри Данло, по-прежнему требовал его смерти. Наконец Данло, полуослепший от слез, печально склонил голову и прошептал:
— Да. Я должен. Да. Я хочу этого.
Вселенная пришла в движение. Сквозь пол Данло чувствовал притяжение ее звезд и планет, свершавших свой извечный путь в небесах. Его левая рука как бы сама собой накрыла лицо Ханумана, и Хануман отчаянно замотал головой, пытаясь спастись от его пальцев, зажавших ему нос и рот. Данло, держа двумя железными пальцами его ноздри, чувствовал, как грудь. и живот Ханумана работали что есть мочи, стараясь вдохнуть. Челюсти Ханумана лязгнули, и Данло слегка изогнул лежащую на его губах ладонь, остерегаясь укуса. Вскоре шею Ханумана начало сводить судорогой, и он с приглушенным криком прекратил борьбу. Тогда Данло припал головой к его голове и прошептал:
— Хану, Хану, пожалуйста, умри поскорее.
Он душил Ханумана, лишая его дыхания жизни, и его жгучие слезы капали на ободранный лоб Ханумана. Данло, как и во время их давней первой драки в горячем бассейне Дома Погибели, чувствовал между ним и собой неразрывную связь. Их сердца и теперь бились как одно, а таинственное единение их душ стало еще глубже. Он весь помещался в Ханумане, а Хануман — в нем; они вместе прошли через тот же губительный огонь и горели той же беспредельной болью. Тат твам аси, вспомнил Данло. Ты есть то. В отчаявшихся глазах Ханумана сиял тот же свет, что и в его глазах, и в каждом атоме крови их обоих мерцала та же сверхсветовая субстанция. Данло не мог причинить Хануману вред, не навредив при этом себе самому; если он убьет его, то и сам умрет.
Ти-анаса дайвам.
— Хану, Хану, — шептал он, — умри, пожалуйста, умри.
Он чуть не отнял тогда ладонь от рта Ханумана. Приподняв голову, он увидел, как синеет понемногу это бледное лицо и как глаза наливаются невесть откуда взявшейся волей к жизни.
Страшная красота. В том, как Хануман, глядя в себя, отрицал все во вселенной, кроме своего великолепного “Я”, было что-то невыразимо ужасное и столь же невыразимо прекрасное. Данло не знал, как можно отнять у Ханумана эту красоту, как можно убрать из жизни это порочное, но прекрасное существо.
Быть рожденным в этот мир — даже больным ребенком хибакуся, изуродованным мутагенной радиацией и обреченным на смерть, — есть величайший дар. Кто он такой, чтобы отнимать этот дар у Ханумана или у кого бы то ни было?
Я — только я, всегда я, думал Данло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227