Он перебрался к Данло на колени, и в глазах его светился живой интерес, а Данло рассказывал, как Митуна с Асаделя каждый вечер на закате улетала с чайками, а поутру снова становилась женщиной.
Когда он закончил, Джонатан поцеловал его, пробежался по лугу и полез на яблоню, гнущуюся под тяжестью ярко-красных плодов. Он взобрался довольно высоко, и Данло забеспокоился, но тут же решил, что бояться нечего — вряд ли в этом мире бывают несчастные случаи; здесь вообще не бывает ничего случайного, а программировать компьютер так, чтобы Джонатан оступился или ухватился за гнилую ветку, Хануман определенно не станет. Конечно же, не станет — тем не менее Данло стал под деревом и растопырил руки на случай, если сын сорвется.
Эта симуляция, конечно, несовершенна, думал он, глядя, как Джонатан, сидя на ветке, с хрустом надкусывает яблоко. Несовершенна, однако очень хороша.
Голос Ханумана, раздавшись из ниоткуда, вывел его из задумчивости.
— Ее можно сделать настолько хорошей, насколько ты пожелаешь, Данло. Каждый момент, пока ты вспоминаешь своего сына и представляешь его себе, каждый момент, пока его и твое изображения взаимодействуют, мой компьютер вносит дополнения в программу, кодирующую его личность. Можно сказать, что ты сам с помощью моего компьютера оживляешь своего сына и доводишь его образ до совершенства.
Джонатан сорвал яблоко и бросил его Данло. Данло поймал его и надкусил — сочное, кисло-сладкое, почти как настоящее.
— Твоя имитация превосходна, — сказал он, обращаясь к небу. — Почти совершенна. Но только почти, Хану, — улучшить ее невозможно.
— Чего ты, собственно, хочешь — совершенства? Или сына, который тебя любит?
— Я… не знаю.
— Может быть, любви Тамары? Ее тоже можно перенести сюда и восстановить ее память о тебе. Исцелить ее. И вы втроем заживете в этом раю вместе, как вам и предназначено.
Данло впервые усомнился, правильной ли была его борьба с Вселенским Компьютером. Что ни говори, тот сотворил настоящее чудо, воссоздав Джонатана из сверкающих фрагментов информации. Кто знает, на какие еще чудеса он способен? В уме Данло вспыхнул образ исцеленной Тамары — она смотрела на него, как во время их давней первой встречи в доме Бардо. Он видел, как они обнимаются, охваченные пылкой страстью и благословенной любовью. Каждая клетка его тела загорелась тоской по ней, горло сжалось, голову прострелила резкая боль.
— Тамара, Тамара, — прошептал он, обращаясь к небу. — Может, и правда перенести тебя сюда? И мы правда будем жить все вместе, втроем? В том другом мире нас не ждет ничего, кроме разлуки, боли и смерти.
— Здесь, к твоему сведению, смерти нет. И болезней тоже. Ты можешь, если захочешь, перенести сюда всех своих алалоев и таким образом избавить их от чумного вируса.
— Исцелить мой народ… Я всегда мечтал об этом.
— Я тоже всегда мечтал об этом, Данло. Мечтал исцелить вселенную от ее врожденного порока.
— Исцелить вселенную… — Данло смотрел на вечно светлое небо, вспоминая более глубокое и синее небо Ледопада. Когда-то, потеряв все свое племя, он, мальчик, так и не посвященный до конца в мужчины, начал под тем небом, синее синего, свой великий путь к исцелению мировой боли и исправлению шайда-природы вселенной. Теперь ему казалось, что конец его пути близок.
— Да, исцелить вселенную. Всю вселенную.
— Папа, почему ты молчишь? — крикнул Джонатан, жуя свое яблоко. Он не нуждался в том, чтобы есть, но это не мешало ему наслаждаться сочным вкусом плода. — О чем ты думаешь?
— Вся вселенная — — я могу исцелить всю вселенную.
Данло казалось, что он уже долго смотрит сквозь зеленую листву, как Джонатан уплетает яблоки.
— Ты можешь даже создать ее. Если останешься здесь, сможешь создать свою вселенную.
Свою вселенную.
Данло смотрел на восток, на джунгли, где деревья едва выдерживали тяжесть красных, оранжевых и желтых фруктов, а тигры звали друг друга спариться и поиграть. Разве эти звери менее прекрасны, чем тигры Ледопада? Или деревья? Разве виртуальное дерево в своей кружевной листве чем-то уступает реальному? Разве оно не радует глаз и не наполняет легкие свежестью?
— Здесь красиво, — сказал Джонатан. — Можно, мы останемся здесь навсегда, папа?
— Думаю, что можно, — сказал Данло.
— И маму возьмем к себе? Я по ней очень скучаю.
— Я тоже.
— Мы сможем жить в этом мире где захотим, да? И вся вселенная тоже будет наша. Вся вселенная.
Данло смотрел на юг поверх деревьев. Там стояли горы, образуя начало большой приморской цепи. Самые высокие сверкали снежными шапками. Данло видел этот снег за много миль, а напрягая зрение, различал даже отдельные шестиконечные, безупречно красивые кристаллики. Разве они менее реальны, чем те снежинки, что жалили ему лицо и леденили пальцы в детские годы?
— Если мы здесь останемся, где ты хотел бы жить? — спросил он Джонатана.
— На нашей планете, папа. Ведь может же у нас быть своя планета?
— Наверно, да.
— А можем мы сами ее сделать? Ты, я и мама? Можем мы сделать ее какой захотим?
Джонатан взял в зубы большое яблоко, чтобы освободить руки, и стал спускаться. Спрыгнув на траву, он протянул яблоко Данло.
— Мне всегда нравились горы, — сказал он, указывая на север от них, — только чтобы снега было побольше, как на Аттакеле и Уркеле. И мне хочется, чтобы в нашем мире были белые медведи, и шегшеи, и снежные ястребы.
Да, подумал Данло, посмотрев на север, — мне тоже хочется высоких гор, закованных во льды и снега. Хочется белых лисиц и осколочных деревьев, волков, росомах и талло, вьющих гнезда на скалистых утесах. В моей собственной вселенной все будет возможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227