..
- Что же делать? - воскликнул д'Артаньян. - У нас катастрофически нет времени, нам необходимо попасть домой как можно скорее...
- Вы знаете, у меня, кажется, появилась неплохая идея, - с таинственным видом признался Оливер Кромвель. - Я дружу с Уиллом Шакспуром, частенько бываю в его театре, и за кулисами тоже... Честное слово, это нешуточный шанс! Идемте быстрее!

Глава девятая
О некоторых военных хитростях

Как ни ломал голову д'Артаньян, он так и в толк не взял, каким же именно образом Уилл Шакспур и его театр помогут скрыться из Англии - разве что Шакспур и есть сам король, переодетым выступающий в роли автора театральных пьес и комедианта, и он, внезапно обретя благородство и беспристрастие, урезонит зарвавшегося фаворита. Но мысль эта была насквозь идиотской: случалось, конечно, что короли переодетыми странствовали среди народа, но Шакспур почти что старик, а Карл совсем молод, так что они никак не могут оказаться одним и тем же лицом...
С расспросами д'Артаньян к своему проводнику не приставал, хорошо помня гасконскую пословицу: если тебе искренне делают добро, не стоит навязчиво интересоваться подробностями... Достаточно и того, что Оливеру Кромвелю можно верить, он показал себя настоящим другом...
Они подошли к театру под названием "Глобус" - несколько странному зданию примерно двадцатиугольной формы, и Кромвель уверенно распахнул заднюю дверь, выходившую на пыльный пустырь с коновязями. Провел их узенькими темными коридорчиками в комнату, где по углам стояли деревянные мечи, покрашенные так мастерски, что издали казались стальными, вдоль одной из стен висели пестрыми грудами сценические костюмы, а за единственным столом, прислонившись спиной к стене, восседал Уилл Шакспур собственной персоной. Ничуть не удивившись внезапному и многолюдному наплыву гостей, он звучно возгласил:
- Храм искусства приветствует вас, о многохлопотные и суетливые труженики плаща, шпаги и интриги! Забудьте же на миг о своих тайных делах и удостойте компанией ничтожного актеришку!
Эта патетика сразу показалась д'Артаньяну странной - во время их незабываемой вечеринки в "Кабаньей голове" Уилл держался и изъяснялся совершенно по-другому, как всякий нормальный человек, - но гасконец тут же понял причину необычного тона: перед Шакспуром стояла бутылка, где содержимого оставалось на три пальца, не более, а в воздухе чуткий нос д'Артаньяна моментально уловил запах жуткой жидкости под названием уиски.
Выражаясь не сценически, а обыденно, комедиант влил в себя изрядное количество спиритуса.
Однако Кромвель вовсе не выглядел разочарованным. Ободряюще кивнув д'Артаньяну, он тихонько пояснил:
- Все в порядке, Дэртэньен. Бывает такое с Уиллом. Каждый раз, когда новая пьеса пройдет с успехом, автор позволяет себе, как он выражается, отмякнуть телом и душою. По-театральному это именуется "премьера".
- Ну, я бы тоже напился, и, быть может, даже уиски, - так же тихо ответил д'Артаньян. - Если бы написал такую складную пьесу и зрители мне, как это говорится, аплодисментировали вместо того, чтобы закидать гнилыми помидорами и прогнать со сцены... Но в состоянии ли он...
- В состоянии, - заверил Кромвель. - Уилл сейчас на том участке пути, когда его рассудок еще остается здравым и острым, вот разве что его манера выражаться обретает прямо-таки сценическую пышность... Мы успели как раз вовремя. Сейчас я введу его в курс дела и попрошу совета...
Не мешкая, он подошел к сосредоточенно наполнявшему свой стакан поэту и зашептал ему что-то на ухо. Длилось это долго. Шакспур, озабоченно хмуря густые брови и печально шевеля усами, слушал столь внимательно и сосредоточенно, что даже позабыл опрокинуть в рот полный стакан, чье содержимое в таком количестве наверняка бы сшибло с ног непривычного жителя континента.
Однако он это сделал сразу, едва Кромвель замолчал и отступил на шаг. Осушил стакан столь залихватски, что д'Артаньян завистливо поморщился: зря он столь самонадеянно полагал, что никто не умеет пить так, как французские гвардейцы, в те времена он об уиски и слыхом не слыхивал...
- Ну что же, - сказал Уилл звучно. - Да будет позволено скромному комедианту внести свою лепту в одно из тех загадочных событий, что порою будоражат...
- Уилл, умоляю вас, будьте проще! - воскликнул Кромвель. - У нас нет времени, скоро ищейки герцога заполонят весь Лондон, и в первую очередь - порты...
- Ну хорошо, перейдем к грубой прозе жизни, если этого требует дело, - неожиданно легко согласился Шакспур, грустно покосился на опустевшую бутылку и проворно достал из-под стола новую. - Не хотите ли стаканчик, Дэртэньен?
- Если только маленький, - осторожно сказал д'Артаньян. - Благодарю вас... Уилл, вы и в самом деле сможете нам помочь?
- А это, следовательно, против Бекингэма? - спросил Уилл.
- Не то слово, - сказал д'Артаньян, отставив пустой стаканчик.
- Тогда сам бог велел вам помочь, - сказал Уилл злорадно. - Ко мне только что заходил лорд Фобингью, завзятый театрал, не гнушающийся моим скромным обществом. И рассказал последние дворцовые сплетни. И без того все знали, что Бекингэм высокомернейшим образом держится с обеими королевами: родительницей и супругой Карла. Но вот вчера... Когда молодая королева напомнила герцогу о пропасти, разделяющей их персоны, Бекингэм ответил ей нагло: "У нас, в Англии, иным королевам и головы рубили..."
- Сказать это дочери Генриха Наваррского? - скрипнул зубами д'Артаньян. - Ничего, дайте мне добраться до Парижа, и его ждет превеликий конфуз... не Париж, конечно, а Бекингэма чертова!
- Послушайте, Дэртэньен, - сказал Шакспур неожиданно трезвым и крайне серьезным голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120