Париж, дуэли, кардинальская гвардия, король, заговор, Нидерланды, вы - все это лишь уместившийся в краткий миг невероятно долгий сон. Словно душа, как бабочка, перед тем, как отлететь навсегда, взмахнула крыльями, и этот мимолетный отблеск солнца на крыле бабочки и есть долгий сон... Глупость какая...
- Смеяться я над вами не буду, потому что обещала не смеяться, - сказала Анна ему на ухо суровым шепотом. - Но вот рассержусь обязательно. Значит, по-вашему, я - не более чем мимолетный сон? И я, и все, что здесь произошло, и сам этот мир? Стоило отвечать на ваши чувства, чтобы в награду услышать о себе такое...
- Анна, поверьте...
- Не бойтесь, я же не всерьез... Бедный вы мой... - Она легонько коснулась его щеки. - Что же у вас творится на душе, если вы и сейчас вспоминаете о смерти? Жизнь с вами обходилась не так уж и сурово до сих пор...
- Как знать, - сказал он задумчиво. - Чего-то важного она меня уже лишила. Даже не она, а Париж. Ох, этот Париж! Анна, Анна... Простите, что я даже сейчас, в ваших объятиях, несу всю эту чушь, но до сих пор мне просто не с кем было поговорить по душам, у меня есть друзья, но это совсем не то... Понимаете, Париж проделал со мной нечто странное - он вырвал кусок из души, а взамен ничего не вложил. Многое оказалось совсем не тем, чем виделось провинциалу в далеком Беарне - и люди, и вещи, и даже иные идеалы... Многое оказалось сложнее во сто крат - а что-то ничтожнее...
- Это означает, что вы взрослеете, Шарль. Когда-то я переживала то же самое - как и многие. Правда, мне пришлось еще тяжелее - я о своей истории...
- Значит, я достаточно взрослый?
- Пожалуй, - усмехнулась она в темноте.
- В таком случае, могу я просить вашей руки? Насколько я знаю, у вас нет ни родителей, ни опекунов, и все зависит только от вас. Вы взрослая, независимая женщина...
- Вы серьезно все это говорите?
- Куда уж серьезнее, - сказал д'Артаньян. - Какое там влияние сладкой минуты...
- У меня есть сын.
- Ну и что? Постараюсь заменить ему отца.
- Шарль, вам самому не помешал бы мудрый и суровый отец поблизости...
- Только что вы посчитали меня вполне взрослым.
- Это другое, Шарль. Совсем другое...
- Почему? Я люблю вас... и, по крайней мере, небезразличен вам. Вы, без сомнения, понравились бы моим родителям... За чем же дело стало?
Анна долго молчала, а потом ответила серьезно:
- Может быть, дело не только в вас, Шарль, но и во мне. Да-да. Я в последние годы чуточку отвыкла от обыкновенной жизни - как, впрочем, и вы. Кардинальскую службу трудно назвать обыкновенным течением жизни, согласитесь.
- Но как получилось, что вы...
- Трудно объяснить. Дело не только в величии кардинала, притягивающем людей. Просто в какой-то момент, когда мне было особенно тяжело и одиноко после смерти мужа, я решила, что должна что-то сделать. Доказать в первую очередь самой себе, что я - не еще одна жалкая и беспомощная тоскующая вдова, стоящая перед небогатым выбором: либо новое банальное замужество, либо монастырь, либо скучная жизнь в отдаленном поместье... Тут, как нельзя более кстати, подвернулась одна интрига... И, знаете, я прекрасно справилась. Даже лучше иных мужчин, замешанных в той же истории, - так признал сам кардинал, а он скуп на похвалы. И с тех пор... Шарль, мне невероятно трудно будет остановиться. Пока я служу известному делу, я что-то значу - в своих собственных глазах и в глазах других. А выйти за вас замуж и зажить обыкновенной жизнью означает утратить что-то важное...
- Я понимаю...
- Простите, Шарль, но - вряд ли...
- Хорошо, - решительно сказал д'Артаньян. - Вы правы. Ну что же, я добросовестно попытаюсь понять, клянусь вам... А где ваш сын?
- Винтер дорого бы дал, чтобы это знать... Он в Озерной стране. Есть к северу от Лондона такая чудесная местность - красивейшие озера, леса... Он там живет с верными людьми.
- По-моему, было бы лучше увезти его во Францию, - серьезно сказал д'Артаньян. - Здесь Винтер рано или поздно может напасть на след.
- Я сама об этом успела подумать... Завтра, если только в королевском дворце все пройдет гладко, вы со своими друзьями отправитесь во францию, а мы с Рошфором поедем за север. Заберем ребенка и кружным путем вернемся в Париж. Вот-вот начнется война, и англичанам будет гораздо труднее шпионить во Франции, Винтеру в том числе.
- Война?
- Да. Наши войска вот-вот выступят под Ла-Рошель.
- Черт, вот славно! - воскликнул д'Артаньян. - На войне я еще не был, а ведь давно пора! В мои-то годы и не побывать на войне?
- Ну конечно, - тихонько засмеялась она. - Вы в одиночку обрушите пару крепостных башен, вас увенчают лавровым венком, вручат маршальский жезл, и вы медленно подъедете к моему дому на горячем боевом коне, весь в пороховой копоти, усталый и гордый, и я выбегу вам навстречу, держась за ваше стремя, пойду следом, глядя снизу вверх сияющими глазами... Верно?
- Вечно вы насмехаетесь, - сказал д'Артаньян, весьма сконфуженный, - ибо, надо признаться, нарисовал в своем воображении картину, довольно близкую к описанной Анной. - Однако... Анна, а что плохого в том, что мужчина возвращается с войны победителем, а женщина радостно держится за его стремя, выбежав навстречу с сияющими глазами?
- Ничего плохого.
- Отчего же вы...
- На войне еще и убивают, дорогой Шарль. И далеко не все возвращаются со славой. Я уже пережила одну утрату, не хотелось бы во второй раз...
- Ба! - воскликнул д'Артаньян со всей бесшабашностью своих девятнадцати лет, великолепного возраста, когда слово "смерть" предстает чем-то далеким и отвлеченным, всегда настигающим других. - Как говорят у нас в Гаскони - нужно только не произносить слово "смерть" вслух, и все обойдется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120