..
- Вы похитили Анну Винтер...
- Я? - ее взгляд был безмятежен. - А кто меня там видел?
- Вы держали ее под замком...
- Не я, а эти омерзительные монахини.
- Вы отравили ее...
- Кто это видел? Господа, вам следует хорошенько подумать, прежде чем ставить меня перед судьями, иначе вы рискуете изрядно оскандалиться и, чего доброго, сами окажетесь перед судом за клевету. - Она медленным движением достала спрятанный на груди свернутый в трубку лист бумаги, уже знакомый д'Артаньяну. - Прочесть вам, что здесь написано, или вы помните и так?
- Помню, - глухо сказал д'Артаньян. - Еще как помню...
- В таком случае, господа, вам следует убраться...
- Подождите! - вскричал д'Артаньян. - Есть еще двоеженство, граф все расскажет...
- Бог ты мой! - наигранно вздохнула она. - Прошло десять лет, кроме графа, не осталось ни одного свидетеля, все перемерли, и кто докажет теперь, что это не сам граф в приступе безумия выгнал меня однажды из дома? У него бывали иногда приступы наследственного безумия, ничего удивительного, что я боялась возвращаться и вынуждена была скитаться столько лет под чужим именем, опасаясь его мести...
- Замолчите, д'Артаньян, - произнес Рошфор глухо, отрешенно. - Вы уже должны понять выбранную ею тактику защиты...
- Разве эта тактика плоха? - живо воскликнула Констанция. - Ручаюсь, что при полном отсутствии свидетелей и с помощью королевы мне удастся очиститься от любой напраслины, которую вам будет угодно на меня возвести...
- Есть еще суд божий, - тем же отрешенным голосом проговорил Рошфор. - Вы о нем не подумали?
- Ну что же, уповайте на то, что он меня когда-нибудь покарает. Посмотрим...
- Вы не поняли, Камилла, - сказал Рошфор, медленно приближаясь к ней. - Я говорю о суде божьем, который состоится здесь и сейчас...
Резким, неожиданным движением он сорвал с ее пальца большой старинный перстень и отступил назад. Осмотрев драгоценность, удовлетворенно кивнул:
- Ну да, конечно.. Запасы еще велики... Видите?
Д'Артаньян кивнул. Под пальцами Рошфора, отыскавшими крохотный шпенек, камень сдвинулся в сторону, и открылось углубление, заполненное мельчайшим зеленоватым порошком. Опасаясь дышать в ту сторону, чтобы яд не разлетелся по комнате, граф вернул камень на место. Сказал уверенно:
- Д'Артаньян, наблюдайте за ней, чтобы не сбежала, часом...
Он отошел к столу, где на подносе стоял нетронутый обед, заслоняя поднос спиной, недолго повозился там. Звякнуло стекло, забулькало вино. Потом стало тихо. Рошфор, опершись руками о столешницу, сосредоточенно ждал чего-то. Наконец он обернулся, держа в обеих руках два бокала, до краев наполненных прозрачно-алым бургундским.
- Вот и наступил суд божий, сударыня, - сказал он невозмутимо. - Вы прекрасно знаете, что ваш яд растворяется в любой жидкости, не оставив видимого осадка или другого следа. В одном бокале - отравленное вино, в другом - обычное. Вам предоставляется полное право выбрать себе один из них и выпить, не обязательно до конца, я не столь скрупулезен...
Она отпрянула, ее глаза расширились:
- Вы с ума сошли? Я не буду...
- Будете, - сказал Рошфор спокойно и даже чуть грустно. Он поставил бокалы на стол, вынул из ножен шпагу и, вытянув руку, упер острие в ямочку под ключицей Констанции. Его рука нисколечко не дрожала. - Клянусь богом, клянусь всем, что для меня свято: если вы не станете пить, я проткну вас этой шпагой. У д'Артаньяна не поднимается на вас рука, а вот у меня, милая супруга, поднимется... Я ударю вас не в сердце, не рассчитывайте, я нанесу вам пару-тройку ударов в живот. В таких случаях, поверьте многолетнему участнику дуэлей и битв, человек умирает далеко не сразу, а долго и мучительно от загнивания воспаленных кишок... Это не самая приятная смерть, уверяю вас... Поторопитесь. Я считаю про себя до десяти, потом начну колоть...
Они мерились взглядами так яростно и долго, что д'Артаньяну, наблюдавшему эту сцену с замиранием сердца, послышался даже лязг скрестившихся клинков.
- Я досчитал до десяти, милая женушка, - произнес Рошфор.
И отвел острие от лица Констанции, нацелив его ей в живот. Она быстро спросила:
- А если бог будет на моей стороне?
- Если вы осушите бокал и останетесь после этого живы, вы уйдете отсюда невозбранно, куда только пожелаете, - сказал Рошфор медленно. - Клянусь дворянской честью, а эту клятву я не нарушу даже ради вас. Итак?
- Отойдите в сторону, - сказала Констанция.
- Хорошо. Только не пытайтесь бежать.
- И не подумаю!
На ее лице играл отчаянный азарт, тот самый, что д'Артаньян столько раз наблюдал за игорными столами, - азарт лихого и беззастенчивого ловца удачи, готового поставить на кон все, что угодно, вплоть до собственной жизни...
- Ну что же, - сказала Констанция быстро, звонко, с запылавшими от волнения щеками, лихорадочно блестевшими глазами, невероятно красивая и пленительная в эту минуту. - В конце концов, выбор богат - пятьдесят на пятьдесят... Не поможет бог, поможет дьявол...
Ее рука почти не дрожала, когда она протянула ее к бокалам - двум прозрачным пузатым бокалам из прозрачного хрусталя, до краев наполненным рубиновым, под цвет ее карбункула, бургундским. Какое-то время она колебалась, тонкие пальцы метались от бокала к бокалу, словно вспугнутые птицы.
- Будьте вы прокляты, оба! - резко вскрикнула она. - И да поможет мне Сатана!
В следующий миг она схватила со стола правый бокал, поднесла его к губам и выпила содержимое единым махом. Обернулась к ним - прямая, как тростинка, очаровательная, с разметавшимися волосами, блестевшими глазами, словно освещенными изнутри адским пламенем, принадлежавшая когда-то обоим этим мужчинам, порочная и прекрасная Камилла де Бейль, Констанция Бонасье, Катарина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120