.. Вам, голубчик, уже исполнилось ведь четырнадцать?
- Да, - сказал д'Артаньян.
- Отлично, отлично... Читаю: "Любое без исключения лицо или лица старше четырнадцати лет, которые в соответствии с этим законом будут определены как жулики, бродяги или здоровые нищенствующие и схвачены в любой момент после праздника святого апостола Варфоломея, где бы это ни было в королевстве, просящими милостыню или совершая преступления бродяжничества и нарушения настоящего парламентского закона по какой-либо из этих статей..."
- Что за чушь! - воскликнул д'Артаньян, гордо выпрямившись. - Я в жизни не просил милостыни!
- А никто вас в этом и не обвиняет! - елейным голоском произнес Марло. - Вы, сударь мой, попадаете под категорию не нищих, а бродяг.
- Вот именно, - сказал судья. - Читаю: "Все фехтовальщики, укротители медведей, простые актеры интерлюдий и менестрели, не принадлежащие никакому барону или другому благородному лицу высокого ранга; все жонглеры, распространители слухов, лудильщики и мелкие бродячие торговцы, которые действуют, не имея разрешения, по крайней мере, двух мировых судей того графства, где они действовали..." Что, и это не про вашу милость писано? Черт побери, именно про вас! Фехтовальщик, у которого в качестве доказательства изъята шпага! Распространитель слухов, о чем есть свидетельства трех благонамеренных граждан! - Он хлопнул ладонью по лежавшей перед ним бумажной стопе. - Все о вас здесь и написано, в лучшем виде, добрым английским языком, добрыми английскими чернилами! Ну что вы на меня так смотрите? Месяц назад мы по доброте душевной подробно вам растолковали механизм действия закона и печальные последствия для бродяг, совершающих аналогичные преступления вторично... Не помните, милый?
- Я в жизни вас не видел, - сказал д'Артаньян. - Ни вас, ни вашего Марлоу. Месяц назад я был во Франции, а в Англии я впервые и живу тут всего несколько дней...
- Быть может, вашу личность удостоверит французский посол? - поинтересовался судья.
- Не имею чести быть с ним знакомым, - сумрачно отозвался д'Артаньян.
Это была полуправда. Французский посол в Англии, герцог де Шеврез, мог оказаться посвященным в некие тайны трудами супруги - и стал бы в этом случае для д'Артаньяна еще более опасен, нежели Бекингэм и все его клевреты...
- Подождите, - сказал д'Артаньян. - В "Кабаньей голове" остался мой слуга, уж он-то удостоверит мою личность! Это может сделать и хозяин "Кабаньей головы" Брэдбери...
Судейские переглянулись с крайне недоуменным видом.
- Вы видите, судья, как он закоснел в своих преступлениях, - елейным тоном произнес Марло. - Выдумывает каких-то свидетелей...
- Короче говоря, уж не рассчитываете ли вы, любезный, что я буду тратить время, разыскивая вымышленных Брэдбери и каких-то не менее мифических слуг? - ухмыльнулся судья. - Эх, молодо-зелено, законы нарушаем легко, а вот придумать подходящие оправдания ума не хватает... Так вот... Закон предусматривает, что в случае первого задержания лицо одной из помянутых категорий - то бишь в вашем случае фехтовальщик и распространитель слухов - считается бродягой и с ним обращаются соответственно, если только какая-нибудь уважаемая личность не согласится взять его к себе на службу на два года... Вам повезло. Нашлась уважаемая личность...
- Вот как? - саркастически усмехнулся д'Артаньян. - И кто же это?
- Сами прекрасно знаете, - небрежно ответил судья, словно от мухи отмахнулся. - Но вы не оправдали ожиданий вашего благодетеля, сбежали от него и вновь принялись за старое... А следовало бы вспомнить, что в случае вторичной поимки за то же преступление виновный без особых церемоний приговаривается к смертной казни. Именно так я с вами и намерен поступить. Сколько можно испытывать терпение закона?
Изумленный д'Артаньян оторопело переводил взгляд с одного на другого. Все это было настолько диким и невозможным, что не лезло ни в какие ворота...
И тут он вспомнил об испытанном средстве, способном смягчить самое черствое сердце любого судейского.
- Прикажите этим медведям меня отпустить, - сказал он как мог спокойнее. - Я хочу продемонстрировать вам неоспоримые доказательства своей невиновности...
- А вы будете себя хорошо вести? - осведомился судья с хитрой улыбкой.
- Куда уж лучше, - сказал д'Артаньян. Почувствовав, как после знака судьи разжались железные клещи, мертвой хваткой сжимавшие его руки, он потряс локтями, восстанавливая нарушенное кровообращение, потом, стараясь не делать резких движений - как вел бы себя со злющей пастушьей овчаркой, на которую его стражи чрезвычайно походили, - достал из кармана туго набитый кошелек, ослабил завязки и продемонстрировал кучку золотых монет внутри.
- Видите, сколько доказательств? - спросил он. - Одно к одному, из доброго золота...
Его пленители переглянулись. Д'Артаньян мог бы поклясться, что в глазах у них светились непритворное сожаление и алчность, - но судья, решительно встряхнув головой, словно отгоняя наваждение, решительно сказал:
- Эти штучки у вас не пройдут, дорогой фехтовальщик и распространитель слухов. Английские судейские чиновники, надо вам знать, неподкупны...
Взгляд его по-прежнему был прикован к золоту в туго набитом кошельке, показалось даже, что у него вот-вот потечет слюна на подбородок, как у голодной собаки. Но он, превозмогши себя поистине титаническими усилиями, повторил:
- Английские судебные чиновники, надо вам знать, неподкупны!
- Все, как один! - тенорком поддержал Марло, с сожалением провожая взглядом исчезнувший в кармане д'Артаньяна кошелек. - Снизу и доверху, от коронного судьи до последнего служителя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120