И прекрасно, с удовлетворением подумал Мурат, поистине нет худа без добра. Людей здесь нет, только звери да птицы. Разве что еще мыши... Но наверняка можно найти подходящее место.
Он медленно пошел по берегу реки. Везде камни. Нет, не годится. Начнется половодье, и все унесет. Можно поднять повыше и завалить камнями, но начнутся дожди, зерно намокнет и прорастет.
Мурат повернул назад, решив поискать подходящее место в другом направлении. Алаяка, видимо, мучила жажда, он жадно хватал снег. Мурат повел его к реке, снял удила, Алаяк припал к воде и долго пил, время от времени тяжело отдуваясь. А Мурат все смотрел по сторонам: куда бы спрятать мешки? Взгляд его остановился на уступе, который был совсем рядом. Как же он раньше не заметил... Похоже, там есть какое-то углубление. Он взобрался на уступ — и даже засмеялся от радости: действительно, там оказалась довольно глубокая выемка с сухим дном, а главное — сверху нависал внушительный каменный козырек, защищавший это естественное убежище от дождя и снега. Правда, радость его основательно померкла, когда он прикинул расстояние до земли — метра три. Как же забросить сюда мешки? Он и сам-то сюда не без труда взобрался...
Выход нашелся, но Мурат только вздохнул, представив, какая работа предстоит ему. Надо натаскать камней и сделать что-то вроде лестницы...
Сначала дело пошло довольно быстро, но потом приходилось уходить за камнями все дальше, и каждый новый
1 Курджун — переметная сумка.
камень все больше оттягивал замерзшие руки, живот одеревенел и существовал как бы отдельно от его тела. Прошло несколько часов, когда он решил, что хватит, и присел на мешок передохнуть. И тут же его начал бить озноб. Наверно, он все-таки простудился... Надо поскорее затащить эти мешки, подумал он, но еще несколько минут не мог заставить себя подняться. Ему не сразу удалось подлезть под мешок и взвалить его на спину. Ощущение было такое, словно его позвоночник вот-вот с треском переломится пополам. На четвереньках, прижимая угол мешка зубами и подбородком, он пополз наверх. Несколько камней скатилось вниз, и Мурат подумал, что надо было сделать «лестницу» повыше. Что, если не удастся забросить мешок?
Но ему удалось. Он постоял, привалившись спиной к каменной стене, и осторожно спустился вниз. Мелко подрагивали перед его глазами горы, подергивались мышцы на руках и животе, и что-то хрипело в груди... Он не стал садиться, понимая, что лучше сделать всю работу сразу, и, прежде чем взяться за второй мешок, подремонтировал «лестницу», водрузив скатившиеся камни на место, и принес еще несколько штук. Ему показалось, что в ущелье заметно потемнело, он поднял голову и увидел, что солнце ушло за скалы. Да-а, в горах темнеет быстро...
Мурат медленно подошел ко второму мешку, который показался ему размером с огромного верблюда-атана, и зачем-то обошел вокруг него, но и с другой стороны мешок был так же «огромен». «Не валяй дурака,— сказал он себе. — Ты поднял первый мешок и точно так же поднимешь второй. Он ничуть не тяжелее первого. Разве что на килограмм- два, но это же ерунда».
Он опустился на одно колено, взялся за узел и с громким натужным криком взвалил на спину. И снова камни уходили из-под ног, но он благополучно добрался до вершины «лестницы» и немного постоял, прежде чем столкнуть мешок в убежище. Толчок не получился, мешок скатился вниз, увлекая за собой камни.
Мурат сел, тупо глядя на серый мешок внизу. Наверно, это псе, безразлично подумал он. Надо подождать до завтра. Ведь сегодня он все равно не тронется в путь. Да, так он и сделает.
Он посидел несколько минут, спустился вниз и стал укладывать скатившиеся камни. Нельзя было оставлять эту работу на завтра. Он явно болен, и может случиться так, что завтра он не то что мешок, но и руку не поднимет... А если не тащить мешок на спине, а попытаться вкатить его наверх?
С минуту он обдумывал эту идею — и отказался от нее. Вкатить-то можно, наверно, но как поднять его, стоя на скользких камнях?
И снова с яростным возгласом взваливал он мешок на спину, карабкался с ним наверх. И мешок на этот раз скатился в убежище. А дальше было уже совсем просто. Узел с одеждой хотя тоже был не из легких — шуба, два полушубка, рукавицы, носки, да еще курджун с кормом для лошадей, но по сравнению с мешками показался чуть ли не пушинкой.
Вот теперь действительно было все... Но что-то подспудно тревожило Мурата, наконец он догадался. Ну конечно. Надо разбросать камни. Хоть и маловероятно, что кто-то из людей окажется здесь, но все-таки это нужно сделать. Всякую работу надо делать хорошо...
Он перевалился в убежище, аккуратно уложил мешки и накрыл их чапаном и сверху положил камни. И еще подумал, что нужно сделать.
На этот раз действительно было все. Он направился к Алаяку, осмотрел его ногу. Опухоль еще увеличилась. Сможет ли он добраться до дома?
Здесь, в урочище Конул, Мурат и заночевал. Есть ему не хотелось, но он заставил себя пожевать хлеба, запивая джармой. Всю ночь его бросало то в жар, то в холод, и опять мучили кошмары. Но в конце концов усталость взяла свое, под утро он провалился в глубокий сон и проснулся уже на рассвете.
Опухоль на ноге Алаяка заметно спала. Мурат поводил его, конь уже довольно уверенно ставил больную ногу на землю. Но когда Мурат сел верхом на него, Алаяк вдруг весь прогнулся, задрожал всем телом и тревожно заржал. Мурат тут же соскочил, ругая себя на чем свет стоит. Несколько минут он гладил шею коня, ласково приговаривая:
— Прости меня, не подумал. Были бы дома, ничего подобного не случилось бы... Ничего, все будет хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94