Старая знакомая кухня, холл. Казалось, маленькое фойе с покрытой белой материей мебелью населено привидениями; в воздухе стоял запах нафталина. По винтовой лестнице с железными перилами, по которым когда-то так часто пробегал рукой, он поспешил наверх и вошел в свою бывшую комнату. Вот она, с кроватью, где он так много плакал. На кровати громоздились два перевернутых стула, коробка с книгами и письменный стол. Вся пирамида была покрыта простынями. Он снял их, поставил мебель на старые места, а одной простыней протер пыль. В нижнем ящике комода он нашел пуховое стеганое одеяло, обшитое шелком и завернутое вместе с пакетиком нафталина. Запах нафталина был невыносим. Задвижка на окне открылась легко, и он поднял скользящую раму. Свежий воздух. Снаружи знакомыми глухими ударами шумел прибой, а из-за моря только-только начал подниматься полумесяц. Ветер, словно крылья, раздвинул выцветшие миткальные занавески.Он спустился на первый этаж к боковой двери, запертой, как всегда, на задвижку, вышел, оставив ее открытой. Прошел шесть кварталов до аптеки. За прилавком стоял высокий старик с густыми бровями. Преодолев страх, Джон шепнул ему что-то на ухо.– Молодой человек, – спросил аптекарь довольно громко, – сколько вам лет?Джон огляделся вокруг. Других посетителей в аптеке не было.– Двадцать один, – пробормотал он.– Молодой человек, я в этом сомневаюсь. У меня у самого четверо детей и восемь внуков. Кто мог бы мне объяснить, почему тот факт, что я являюсь фармакологом, накладывает на меня обязанность способствовать…Джон вышел на улицу. Его лихорадило. Взглянув на часы, он увидел, что почти восемь – в это время он обещал встретиться с Молли.В дом его впустила худосочная цветная служанка: Кен сидел в гостиной и читал газету.– Привет! – он оторвал голову от чтения и улыбнулся. – Наверное, тебе нужна Молли.– Да, – сказал Джон. – Мы идем в кино. На «Кинг-Конга».– Она наверху. Сейчас спустится.Джон взял со стола журнал «Сатердей ивнинг пост», на обложке красовалась маленькая девочка с косичками. Он опустился в кресло и стал читать повествование о ковбое и молодой симпатичной учительнице. Послышались шаги. Он оторвал глаза от журнала и увидел перед собой Молли в желтом платье, почти золотого цвета, довольно официальном. Волосы она украсила цветком белой магнолии.– Пойдем, Джонни, – сказала она. – Нам пора.– Это ты в кино так принарядилась? – спросил Кен.– После фильма, может быть, мы зайдем на танцы, – ответила Молли.Они покинули дом через парадную дверь и пошли по асфальту.– Мы не можем туда идти, – сказал Джон. – Аптекарь не продал мне. Может, я возьму такси и попытаюсь купить где-нибудь еще, – в его голосе звучала боль.– Бедный Джонни, – заметила она. – Должно быть, тебе было очень скверно.– Да, скверно.– Просто нам придется быть поосторожнее, – вымолвила Молли.– Нет. Мы пойдем на танцы.– Ты хочешь танцевать?– Нет!– С мотелем все в порядке?– Да! Почему это должно быть так ужасно?– Не должно.Боковая дверь открылась бесшумно, и они молча поднялись по пыльным ступеням наверх; рука Джона светилась красным, прикрывая фонарь. Открыв дверь в свою комнату, он увидел лунный свет, струившийся через открытое окно, и выключил фонарик. С моря дул свежий ветер. Она стояла посреди комнаты, и в ее золотом платье мерцал отраженный свет луны.– О, Молли, – произнес он. – Я никогда не забуду… Глава 25 Весь вечер Кен не находил себе места. В половине двенадцатого он прекратил попытки занять себя чтением и пошел в спальню; Сильвия была уже там. Когда он открыл дверь, свет в комнате не горел, но он знал, что она не спит, страдая от приступа астмы. Дышала она мучительно тяжело, с хрипотой.– Сегодня тебе достается, дорогая? – спросил он.Глаза его привыкли к темноте, и он увидел ее сидящую в постели.– Кажется, да, – с трудом ответила она.– Аэрозолем пользовалась?– Пока нет. Эта гадость не дает мне уснуть.Он разделся, натянул пижаму и лег в постель. Сон никак не приходил. Казалось, прошло уже много времени, когда она спросила:– Который час, Кен?Включив свет на тумбочке, он посмотрел на ручные часы.– Четверть первого.– Не пора ли детям уже вернуться из кино?– Они собирались после фильма пойти на танцы в гостинице.– А… – Кен услышал звук зажигающейся спички, и лицо Сильвии озарилось светом горящей сигареты.– Лучше бы ты не курила в постели, – сказал он.– Я осторожно.– Это опасно, – возразил он, сдерживая непонятное раздражение. – Здесь не стоит курить.– Я сказала, что буду курить осторожно! – ее голос прозвучал резко.– Извини.Он закрыл глаза и попытался решать в уме математические задачи – способ, который помогал ему всегда намного лучше, чем мысленное пересчитывание овец. Сквозь открытое окно доносились отдаленные звуки музыки из радиоприемника, который где-то включили слишком громко, урчание коробки передач грузовика на автомагистрали штата. Кену казалось, что прошло уже несколько часов. Было жарко.– Кен, – прошептала Сильвия. – Ты не спишь?– Нет.– Сколько уже?Он снова включил свет.– Почти час.– Когда кончатся танцы?– Думаю в час.– Наверное, скоро придут.– Послушай, хватит беспокоиться за них! – сказал он нетерпеливо.– Я не могу не волноваться.– Не о чем волноваться!– Не знаю, Кен. Они влюблены по уши. Ты не мог не заметить.– Конечно.– В их возрасте это не просто. Они так переживают!– Но ведь это вполне естественно.– Да, но я вот лежала и думала: нам надо поговорить с ними. Как ты считаешь?– О чем? – он намеренно придал своему голосу безразличный тон.– Не знаю. У меня такое чувство, мы должны им чем-то помочь. Мы сами прошли почти через то же самое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82