– Отправьте ее в больницу.– Пока что она вырубилась на какое-то время, – заключил старый Брюс. – Не забудь позвонить мне, если что-нибудь узнаешь.– Обязательно, – сказал Кен и повесил трубку. Ему казалось вполне логичным, что в конце концов действия Хелен обернулись ей же самой во вред. Передав Сильвии разговор, он добавил:– Пусть Молли будет где угодно, только не в этом доме! Где угодно!В три часа ночи Кен сказал, что бодрствовать глупо: дети должны приехать утром. Они с Сильвией легли, но заснуть им не удалось. На рассвете он встал, и, чтобы чем-то себя занять, стал вскапывать лопатой сад, готовя его под посадку роз. Сильвия оделась и попыталась читать. Позднее она отвезла Карлу в школу, убрала постель: дальше делать было нечего, оставалось только ждать.К часу дня Джон и Молли добралась до Стэмфорда, штат Коннектикут, и остановились там спросить дорогу до Реддинга. Подъезжая к Реддингу, внутреннее напряжение Молли росло.– Наверное, лучше, если я сойду при въезде на участок, а в дом войду позже, – сказала она Джону. – Лучше мне разговаривать с ними одной.– Почему? – возмутился он.– Мне кажется, одной мне будет легче успокоить папу, если он будет сердиться.– Я не оставлю тебя одну, – спокойно сказал Джон. – Если кто-нибудь рассердится, я должен быть рядом.На щеке у него заиграл желвак, и он так крепко сжал руль, что костяшки на руках побелели.Снаружи дома Кена красовался свежевыкрашенный почтовый ящик с надписью «Джоргенсон». Они свернули на подъездную дорожку к дому, не сказав больше ни слова. В маленьком садике перед домом они тут же увидели стоявшего на коленях Кена. При звуке автомобиля он встал, держа в руках полотенце – высокий мужчина с прилипшей к штанам черной глиной, – и, когда Молли вышла из машины, полотенце выпало из рук. Она бросилась к нему и заплакала, едва только добежав, обвила его шею руками и уткнулась ему в плечо, а он обнял ее говорил: «Молли! Молли!», но она не могла вымолвить ни слова. Джон подошел и встал рядом, слегка согнувшись и нервно сжимая кулаки опущенных рук, безмолвно уставившись на Кена. Вдруг к своему ужасу, Джон почувствовал, как у него по щекам потекли слезы; он не издавал никаких звуков, но его плечи содрогнулись, и Кен, держа одной рукой дочь, охватил мальчика другой и прижал его к себе. Так он и стоял, прижимая их обоих к своей мощной груди и склонив над ними большую голову. Потом сквозь всхлипывания Молли он услышал фразу, сначала почти неразличимую, но повторяемую несколько раз – только одну фразу:– Папа, папа, ребенок, ребенок, у меня будет ребенок, о, папа, у меня будет ребенок…– Очень хорошо! – сказал Кен; эти два слова вырвались из него, словно торжественное заявление или молитва. Молли подняла глаза и увидела его улыбающееся лицо.– Пойдем в дом, – сказал он.Они смиренно последовали за ним и сели в гостиной.– Сильвия! – прокричал Кен. – Дети приехали! Глава 31 На следующий день Кен проконсультировался у адвоката и выяснил, что Джону и Молли для регистрации брака нужно иметь либо письменное согласие тех родителей, под чьей опекой они находятся, либо решение суда, отменяющее ограничения по возрасту.– При таких обстоятельствах, – деликатно заметил адвокат, – судья по бракоразводным делам примет это решение с готовностью. Это далеко не единичный случай, и федеральные власти предусматривают возможные варианты в своем законодательстве. Однако было бы более разумно и достойно не выносить это дело за семейные рамки. Давайте, если получится, попробуем получить согласие родителей.Молли связалась с матерью по телефону, но Хелен настолько ошалела от бесконечных лекарств, что произнести что-либо связное не смогла, и лишь ее адвокат добился от нее законного согласия на замужество дочери. Джон послал Барту короткое письмо.«Дорогой папа, – писал он, – как я уже говорил, я собираюсь жениться. Мама и мистер Джоргенсон готовы нам помочь. Я могу получить официальную отмену ограничения по возрасту, но я, конечно, предпочел бы иметь твое согласие. Буду очень благодарен, если ты подпишешь бумаги, которые я посылаю. Если ты найдешь возможность приехать в пятницу утром на свадьбу, мы были бы рады».Доставку этого письма Барту организовали через Херба Эндрюса. Ответ Барта пришел через три дня. Письмо оказалось длинным.«Дорогой сын!Получил твое письмо как раз в тот момент, когда готовлюсь лечь в больницу в Портленде. Не знаю, сколько недель или месяцев я там пробуду: язва разыгралась сильнее, чем когда-либо. Пока я это пишу, рука моя дрожит и, конечно, в любых советах, выходящих из-под моего пера, неизбежна доля иронии, но все же я буду настаивать.Ты просишь моего согласия на женитьбу и тут же говоришь, что женишься так или иначе. Хорошо. Я даю свое официальное согласие и подписываю присланные бумаги по той простой причине, что не вижу смысла создавать для тебя затруднения, коль скоро ты принял решение, менять которое не собираешься. Но это не значит, что я одобряю твой шаг.Я смутно припоминаю церемонию бракосочетания, когда пастор говорит в какой-то момент: „Коли найдется среди нас тот, кто может указать справедливую причину, не позволяющую этому мужчине и этой женщине сочетаться в священном браке, пусть говорит сейчас, дабы не утратить свой покой". Так вот, настало время говорить, и я скажу сейчас, в этом письме. А я из числа трезвых гостей на этой церемонии, Джонни, трезвых, как стекло.Считаю своим долгом отметить, что в возрасте восемнадцати лет ты сделал серьезную ошибку, которую не оправдает никакая глупая сентиментальность. Ты – прости за неприятные слова – вовлек в беду девушку, более того, большую беду ты уготовил сам себе, тем паче что ты этого, по-видимому, не осознаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82