Сейчас я не могу избавиться от ощущения, что мы поменялись ролями, и наше счастье каким-то образом очутилось у них в руках. Мы с тобой не сможем жить спокойно до тех пор, пока в один прекрасный день не убедимся, что с детьми все в порядке.– Но это потребует времени! – ответил Кен. – А пока мы должны брать от жизни все, что она нам дает!После свадьбы, на которую ни Молли, ни Джон не приехали, Кен, Сильвия и Карла поехали во Францию, где у Кена были дела с Берни Андерсоном. «Год-два за границей пойдет всем на пользу, – сказал он, – а к тому времени, как мы вернемся, дети станут достаточно взрослыми и будут вести себя иначе». Сильвия уезжала с плохим настроением, потому что теряла источник информации о Джоне; вдруг он серьезно заболеет, а она не узнает об этом и не сможет вовремя приехать? Она не сомневалась, что он захочет ее увидеть, если что-нибудь случится. Ей снились кошмары – что он умирает и зовет ее. Перед отплытием мрачное предчувствие беды настолько обострилось, что она позвонила в Колчестерскую академию – слава Богу, с ним все в порядке. Кен тоже беспокоился из-за отсутствия новостей от дочери и, повинуясь внезапному импульсу, написал мистеру Колфилду и мисс Саммерфилд, директрисе школы Брайервуд Мэнор, попросив подписать его на все школьные газеты, ежегодники, литературные журналы, короче, на все публикации, где могут встретиться имена или фотографии Молли и Джона. Вскоре после того, как они поселились в своей парижской квартире, пришла целая пачка этих материалов, и ежемесячно приходили все новые. Из газеты «Стрелка Колчестерской академии» они, к своему удивлению, узнали, что Джон, учившийся в этой школе уже второй год, вступил в сборную команду школы по боксу, а также играл и пел в школьном оркестре! «Послушай, Бинг, послушай, Фрэнк, давай станцуем!» – цитировал его местный обозреватель светской хроники; он даже попал в список лучших учеников с высшими баллами. В школьной газете Молли ее имя упоминалось не слишком часто, однако через три месяца после приезда Кена и Сильвии во Францию «Брайервудское литературное обозрение» поместило небольшое стихотворение Молли Картер. Прочитав его, Кен был поражен:«НЕТ»Сочинение Молли Картер Существование свое от всехХотела б скрыть,Все видеть, а самой во мглеСокрытой быть.Как мишка белый, на снегу чей мехНеразличим.Завидую я джунглям и скале,Камням седым.Я знаю, кто-то хочет быть любим,Жаждет любви.Но сердцем за любовь платить больным?!Ты не моли. – Прекрасный стишок для девочки ее возраста, тебе не кажется? – спросил Кен Сильвию.– Не забывай, ей почти шестнадцать, – ответила Сильвия. – Помнишь, как ты сам писал любовные стихи на латыни, будучи ненамного старше?– Да, – смущенно согласился Кен, – но они были хуже. Кроме того, я никогда не писал стихов под названием «Нет». Во всех моих произведениях говорилось «Да».Сильвия засмеялась.– Молли ведь девочка, – сказала она. Глава 19 В тот год Молли сочинила множество стихотворений. Выразить свои глубокие переживания таким образом оказалось легче, чем в письмах. В школе-интернате она держалась в стороне от остальных детей, и с ней происходили некоторые вещи, вызывавшие беспокойство.Прежде всего существовала проблема популярности. Все постоянно говорили, как важно пользоваться популярностью, особенно на танцах, организуемых ежемесячно с Тиберрийской академией, мужским интернатом в близлежащем городке Вирджиния. Каждый раз эти танцы приводили Молли в ужас. Не то чтобы она оказывалась в роли «дамы», оставшейся без «кавалера», вовсе нет. Ребята становились в очередь, чтобы пригласить ее на танец. Знакомства она заводила легко, но трудность состояла в том, чтобы продолжать их, преодолеть застенчивость. Танцуя, Молли держалась в руках партнера напряженно и прямо, и, хотя она и научилась вести при этом малозначительные беседы, принятые в подобных случаях, голос ее звучал несколько механически. Если юноша пытался прижать ее покрепче или позволял себе переместить руку поближе к ее груди, она прилагала все усилия, чтобы в панике не вырваться и не убежать. Почти всегда ребята говорили ей, какая она милая и симпатичная, потрясающе красивая, а она не знала, как ответить. Поначалу думала, что скромность требует отрицания, и говорила: «О, нет, вовсе не так» или «Ах, перестань», но это звучало глупо. Кончилось тем, что она стала говорить «спасибо» и «большое спасибо», не осознавая, насколько холодно это звучало.Несмотря на постоянное обилие молодых людей, желавших с ней потанцевать, мало кто из них приходил на танцы снова, и ее это огорчало. Один серьезный мальчик в очках знал наизусть несколько стихотворений А. Е. Хаусмана, которые она тоже учила; ей нравилось беседовать с ним. Однако он был как раз из тех, чьи руки блуждали во время танцев в поисках ее грудей, и вскоре разговаривать с ним стало невозможно. Даже когда они сидели рядом, не танцуя, он, по-видимому, находился в состоянии сильного эмоционального стресса и довольно скоро стал избегать ее точно так же, как и другие в большинстве случаев. Однажды на танцах она слышала, как один парень сказал другому:– Хороша, обалдеть можно, этого у нее не отнимешь, но – ледышка.Девочки тоже не любили Молли. Как из-за внешней привлекательности, так и отметок, которые обычно были лучше, чем у других, они считали ее зазнавалой. Она редко смеялась и никогда не принимала участия в девичьих посиделках в общежитии, где обсуждались «мальчики и все такое прочее». Благодаря бледности, тонкой структуре лица, привычке держаться прямо и почти постоянно молчать, остальным ученицам она казалась аристократичной и отчужденной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82