И много занимается. Его черные волосы были коротко подстрижены, как требовали от новобранцев в академии, и Си-Джей стало интересно, сколько времени парень работает в полиции. Его жвачка несколько раз с треском лопалась, пока он оглядывал кабинет. Си-Джей подумала, что он, возможно, чувствует себя слишком комфортно.
— Пожалуйста, поднимите правую руку, — сказала она. — Вы клянетесь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды?
— Да, — ответил Чавес и опустил руку.
На коленях у него лежали блокнот, протокол задержания и полицейский отчет. Чавес небрежно положил лодыжку на колено другой ноги, и Си-Джей заметила кобуру. Парень, несомненно, хотел, чтобы она ее заметила. Вторую кобуру управление не выдавало, только одну — для ношения под мышкой.
«Отлично. Он еще и ковбой».
Си-Джей достала официальный бланк.
— Полицейский Чавес, вам раньше доводилось делать предварительные заявления? Вы знаете, что вам предстоит?
— Да, мадам. Я несколько раз проходил процедуру.
— Ну, тогда давайте начнем. И прекратите называть меня «мадам». Я сразу чувствую себя старой. — Она улыбнулась. — Как долго вы работаете в полиции?
— С февраля.
— Февраля какого года?
— Этого.
— Двухтысячного?
— Да.
— Испытательный срок закончился?
— Нет. Еще четыре месяца.
— Вы служите при офицере, отвечающем за практику?
— Нет. Практика закончилась в августе. С тех пор я на своей машине.
— Когда вы окончили полицейскую академию? В январе? — Да, мадам.
«Боже, он даже года не отслужил!»
— Послушайте, Чавес, мы с вами прекрасно поладим, если вы прекратите называть меня «мадам». — Она снова ему улыбнулась, но на этот раз не так дружелюбно.
Чавес же улыбнулся широко, демонстрируя белые зубы.
— Хорошо. Я понял.
— Тогда давайте вернемся ко вторнику, девятнадцатому числу. Именно вы остановили Уильяма Бантлинга. Расскажите, пожалуйста, что произошло в тот вечер.
— Хорошо. Я сидел в своей машине и увидел, как мимо пронесся черный «ягуар», он шел на скорости миль тридцать пять, может, сорок в час. Поэтому я его и тормознул.
«Да, тут потребуется поработать».
— Спасибо. Все это прекрасно, но, боюсь, мне нужны дополнительные детали.
Си-Джей наблюдала за парнем. Он ерзал на месте, теребил шнурки блестящих черных форменных ботинок, и, хотя и пытался показать себя спокойным, трезвомыслящим и собранным, она видела, что Чавес очень напряжен. Несомненно, это самое крупное дело, с которым он столкнулся за семь месяцев службы. Она подозревала, что у него есть право нервничать. Однако к сожалению, Си-Джей заметила в парне не только намек на высокомерие и заносчивость, но также и насмешку. Она давно обратила внимание, что новички, только закончившие академию, в первый год выбирают одно из направлений: или они полностью от кого-то зависят — никогда не проявляют инициативу, ждут указаний, постоянно задают вопросы начальству, не уверены в себе и в том, что нужно делать в той или иной ситуации, — или изображают из себя Рембо: абсолютно независимы, все знают, ни о чем не спрашивают, поскольку считают, что не нуждаются в советах и указаниях. От последних Си-Джей больше всего уставала. Из-за неопытности получаются ошибки, и она это принимала, но Рэмбо неизбежно делали больше всего ошибок и не пытались на них учиться.
— Вы в тот вечер несли патрульную службу в одиночестве?
— Да.
— Где?
— На пересечении Вашингтон-авеню и Шестой улицы.
— В машине патрульной службы?
— Да.
— И тогда вы впервые увидели «ягуар»?
— Да.
— Где?
— Он шел с превышением скорости по Вашингтон-авеню к шоссе Макартура.
— Направлялся на юг?
— Да.
— Вы использовали радар?
— Нет.
— Тогда откуда вы знали, что он шел с превышением скорости?
— "Ягуар" выруливал из потока движения, потом опять вставал в ряд, что небезопасно на скорости, которую я мог определить визуально. Меня специально учили определять скорость. Он явно превышал допустимый предел в двадцать пять миль в час.
Ответ просто из учебника «Как правильно давать показания в суде, если ты полицейский».
— Насколько быстро он ехал?
— Я примерно определил скорость в тридцать пять, может, сорок миль в час.
— Хорошо. Что вы сделали потом?
— Я последовал за автомобилем к шоссе Макартура, в направлении города, и в конце концов заставил его остановиться.
Шоссе Макартура шло от пляжа к центру города, и его длина составляла примерно две мили.
— Полицейский Чавес, Бантлинга остановили в самом конце шоссе, разве не так? Прямо напротив здания «Гералд»?
— Да.
— Это довольно далеко от Вашингтон-авеню. Это была скоростная погоня?
— Нет. Я не могу назвать это скоростной погоней.
Конечно. Гоняться на скорости по городу полицейским из отдела Майами-Бич запрещено за исключением случаев преследования убегающего правонарушителя, совершившего тяжкое преступление. Да и тогда только с разрешения сержанта. Но в любом случае это происходит постоянно.
— Хорошо. Если это не была погоня на высокой скорости, то на какой вы шли?
— Я сказал бы, пятьдесят пять — шестьдесят миль в час по шоссе.
— То есть вы утверждаете, что следовали за этим человеком по шоссе, превышая дозволенную скорость, включив мигалку и сирену, до тех пор, пока он не остановился?
— Да. Но не думаю, что у меня была включена сирена, может, только мигалка.
— Вы тогда запросили о помощи?
— Нет.
— Почему нет? Этот человек едет с превышением скорости от Вашингтон-авеню, направляясь к границе округа Майами-Бич, и вы никому об этом не сообщаете?
— Нет. — Полицейский Чавес почувствовал себя некомфортно. Он изменил положение на стуле.
— Как вы в конце концов заставили его остановиться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133