Содержимое всех мусорных ведер к корзин, а также мешка из пылесоса, веник, швабру без палки, перьевую щеточку, поднос из сушилки — все тщательно упаковывали в белые пластиковые пакеты, куда обычно помещают улики, и раскладывали в холле перед входной дверью, чтобы отнести в фургон экспертов.
В кухне техники пытались отсоединить улавливатели инородных предметов в сливной трубе, идущей от мойки, потом это сделают и со всеми другими улавливателями в доме, а полицейские из отдела Майами-Бич перекладывали темные замороженные куски мяса из холодильника в чистые пластиковые пакеты как улики. Набор острых как бритва разнообразных ножей упаковали по одному и запечатали. В лаборатории улавливатели из сливных труб тщательнейшим образом обследуют, чтобы определить, не содержится ли в них кровь или частички тканей, которые кто-то пытался смыть. Мясо разморозят и проверят, не является ли оно человеческим. Ножи также проверят на соответствие разрезам на груди Анны Прадо.
Наверху со всех кроватей сняли и упаковали белье и матрасы, а в холле из шкафов достали постельное белье и полотенца и аккуратно разложили по большим черным пластиковым мешкам, которые теперь стояли в коридоре. Сильный, вызывающий тошноту запах люминола распространялся из-за закрытых дверей гостевой спальни, где техники из бюро судебно-медицинской экспертизы побрызгали мощным химикатом на все разборные стены и деревянные полы в поисках микроскопических следов крови. Если там когда-либо проливалась кровь, то, невидимая при обычном осмотре, она теперь должна засиять ярко-желтым цветом. Пятна крови полностью не отмыть мылом с горячей водой, и в темноте после использования нужного химиката они расскажут свою историю.
В другой гостевой спальне техники аккуратно пылесосили ковер приспособлением со специальным стальным цилиндрическим контейнером, собирая в него мельчайшие частички ткани, ворсинки, волоски. Шторы с окон сняли и тоже упаковали как улики.
Доминик нашел детектива Эдди Боумана и спецагента Криса Мастерсона на полу в спальне хозяина. Они разбирали ряд за рядом видеокассеты, которые хранились в огромном плетеном ящике. Оба детектива входили в спецподразделение с момента его создания. За их спинами громко работал телевизор с большим экраном.
— Привет, Эдди. Как идет обыск? Что-нибудь нашли, ребята?
Эдди Боуман поднял голову от горки пленок.
— Привет, Дом. Тебя искал Фултон. Пытался дозвониться. Он в сарае за домом.
— Я только что с ним разговаривал. Спущусь туда через минуту.
На телеэкране хорошо сложенная рыжеволосая девушка, одетая в клетчатую форму католической школы, склонялась над коленями обнаженного мужчины. Лица мужчины видно не было. Доминик обратил внимание, что в платье не хватает довольно большого количества материи, причем во вполне определенных местах. Это выглядело особенно странно для формы католической школы. Безголовый мужчина лупил по голому заду девушки рыжей металлической тростью, и девушка кричала. Было трудно судить, кричит ли она от боли, от удовольствия или от того и другого сразу.
— Это пойдет для суда? — спросил Эдди, которого, очевидно, нисколько не волновали крики.
— Пойдет. Судья отказал в праве выхода под залог, — сообщил Доминик.
Он не мог сосредоточиться на разговоре и смотрел на рыжую партнершу мужчины на экране. Фальконетти заглянул в плетеный ящик. Там лежало по крайней мере сто черных видеокассет. На одной он увидел белую наклейку, на которой значилось: «Светловолосая Лолита 4/99».
Как раз в это мгновение в комнату вслед за Домиником вошел Мэнни, все еще тяжело дыша от подъема по лестнице.
— А... Ты, Дом, никогда не расскажешь все. Людям же интересно. — Мэнни повернулся к Эдди Боуману, облокотился о шкаф и пытался привести дыхание в норму. — Бантлинг полностью сломался. Качал вопить как баба и орал судье, что не может отправиться в тюрьму. О нет, только не он. — Мэнни усмехнулся. — Чертов псих.
Прошло несколько секунд, прежде чем Мэнни взглянул на экран, на который уставились остальные.
— Что ты такое смотришь, Боуман? — спросил Мэнни с отвращением.
— А ты поэтому так тяжело дышишь, Медведь? — ответил вопросом на вопрос Боуман.
— Черт тебя подери! Мне нужно покурить, только и всего, но наш Домми не позволит мне курить там, где могут быть улики. — Мэнни снова обратил внимание на телеэкран и сморщил нос, глядя на Эдди Боумана. — Так, а это что за дерьмо? Мне от него блевать хочется. Что это такое? Это, случайно, не твоя жена, Боуман?
Эдди проигнорировал замечание и кивнул в сторону телевизора:
— Это то, что любил у себя дома смотреть по ящику наш мистер Бантлинг. Не совсем Пи-би-эс. У него тут горы домашних видеофильмов. Я не ханжа и не блюститель нравов, но то, что мы с Крисом сегодня уже просмотрели, — просто дикость.
Похоже, съемки делались с согласия женщин, но трудно сказать с полной определенностью.
Большую часть мужской спальни Бантлинга занимала широченная кровать темного дуба с огромной кожаной спинкой цвета шоколада в изголовье. С нее уже все сняли. Кроме кровати, в комнате стоял только телевизор, плетеный ящик и шкаф.
Из телевизора донесся крик на высокой ноте. Казалось, рыжая теперь орет беспрерывно. Она также что-то пыталась сказать мужчине на испанском.
— Эй, Мэнни, что она там ему говорит? — спросил Доминик.
— "Прекрати, пожалуйста. Я буду себя хорошо вести. Пожалуйста прекрати. Очень больно". От этого тошнит, Боуман.
— Не я снимал, Медведь. Я только это нашел.
Безголовый мужчина не обращал внимания на крики девушки. Трость с громким звуком опустилась ей на попу, которая к этому времени покраснела и кровоточила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133