Достопочтенный судья Леопольд Часкел председательствует, — объявил бейлиф Хэнк.
В зале суда воцарилась тишина, судья быстро надел очки и нахмурился, просматривая список потенциальных присяжных, который Джанин, секретарша, оставила для него на столе. Скамьи, обычно занимаемые присяжными, были пусты, как и ряды мест в зале в правой части, отделенные веревкой. Именно там усадят потенциальных присяжных во время процедуры выбора. Любопытные и, конечно, представители СМИ занимали ряды слева. Было десять минут десятого, 18 декабря, понедельник.
— Доброе утро всем. Простите за опоздание. Я присутствовал на праздничном завтраке для судей, который не мог пропустить. Уже ведь начался рождественский сезон. — Судья поверх очков посмотрел вниз со своего возвышения — туда, где за своим столом сидела Джанин, прямо перед судейским местом. — Хотя рождественский сезон и начался, я все равно попросил бы не надевать головных уборов, пока идет заседание суда, Джанин. — Он имел в виду остроконечную красно-белую шапку Санта-Клауса на голове секретарши. Она быстро сняла ее. Судья откашлялся. — Сегодня мы собрались для слушания дела по обвинению... — начал он, потом резко замолчал и обвел глазами зал. — А где подсудимый? — нахмурившись, спросил он.
— Его ведут из тюрьмы. Прямо сейчас, — ответил Хэнк.
— А почему он еще не в зале? Я же сказал в девять, Хэнк. Не в девять пятнадцать. Опаздывать дозволяется только судье.
— Да, ваша честь, но, похоже, он сегодня с утра заставил охрану поволноваться, — пояснил Хэнк. — Не желал выполнять требования.
Явно раздраженный, судья Часкел покачал головой:
— Я не хочу, чтобы конвоиры заводили обвиняемого перед собравшимися потенциальными присяжными. Не нужно им на это смотреть. Попридержите их и не пускайте в зал, пока его не доставят. Сколько потенциальных присяжных ждут внизу, Хэнк?
— Двести.
— Двести? Это перед праздниками? Очень хорошо. Давайте начнем с первых пятидесяти и посмотрим, как пойдет дело. И я хочу поговорить с мистером Бантлингом перед тем, как мы начнем работу с потенциальными присяжными. — Он посмотрел на Лурдес поверх очков. — Мисс Рубио, ваш подзащитный зарабатывает репутацию любителя создавать проблемы как в зале суда, так и за его пределами.
Лурдес выглядела смущенной, словно поведение подзащитного было ее виной. На прошлой неделе, на совещании о состоянии дел, Си-Джей впервые увидела ее после Хэллоуина и, как и в тот день в кабинете судьи, обратила внимание, что Лурдес отводит взгляд.
— Простите, ваша честь, — начала Лурдес, но ее перебил довольно громкий звук открывающейся двери, которая вела к скамьям присяжных.
Три мощных конвоира вошли в зал, ведя Уильяма Бантлинга, скованного наручниками и кандалами. Он был одет в дорогой черный итальянский костюм и белую рубашку со светло-серым шелковым галстуком, тоже явно дорогим и фирменным. Несмотря на то что Бантлинг потерял, на взгляд Си-Джей, около двадцати фунтов, выглядел он неплохо, если не считать левую сторону лица, красную и поцарапанную. Конвоиры усадили его рядом с Лурдес, которая, как заметила Си-Джей, слегка отодвинула свой стул.
— Не снимайте пока наручники, господа. Мне нужно сказать пару слов мистеру Бантлингу, — суровым голосом объявил судья. — Почему его привели так поздно?
— Он устроил скандал, ваша честь, — ответил один из конвоиров. — Начал ругаться и кричать, заявляя, что не пойдет в зал суда без всех драгоценностей, в которых его арестовали. Назвал нас шайкой воров. Нам пришлось применить силу, чтобы вывести его из камеры.
— Почему он не может надеть все драгоценности?
— Таковы требования в целях безопасности.
— Часы угрожают безопасности? Давайте не доходить до абсурда. Я позволяю ему надевать драгоценности в зал суда. — Судья Часкел прищурился и посмотрел на Бантлинга: — А теперь послушайте меня, мистер Бантлинг. Я видел ваши срывы в этом зале суда и слышал о том, что вы выкидывали в других местах, и предупреждаю вас здесь и сейчас, что не потерплю подобного и вообще не отличаюсь терпением. Три выходки — и больше с вами никто церемониться не будет. Вы уже устроили две. Если возникнет необходимость, то я прикажу вас связать, вставить вам в рот кляп и приводить вас сюда каждый день в красном комбинезоне. Вы меня поняли?
Бантлинг кивнул, ни разу не отведя взгляда от бросающего ему вызов судьи Часкела.
— Да, ваша честь.
— Так, еще у кого-то есть заявления или мы приступим к выбору присяжных?
Бантлинг перевел взгляд на Си-Джей. Ее тайна могла открыться.
Судья Часкел подождал мгновение, затем продолжил:
— Хорошо. Никто больше не хочет выступать с заявлениями. Давайте приступать к делу. Охрана, снимите наручники и кандалы с мистера Бантлинга. Хэнк, приглашай первых пятьдесят счастливчиков. Я хочу выбрать присяжных до окончания недели. Давайте не затягивать эту процедуру и закончим до Рождества.
Хотя Си-Джей не хватало воздуха и все плыло перед глазами, она с вызовом встретила взгляд Бантлинга. Его розовый язык показался из уголка рта и прошелся по верхней губе, затем по его лицу стала медленно расплываться улыбка. Его рот, казалось, блестел в освещении ярких ламп.
Тогда она поняла, что в этот день он не нарушит молчания и не сообщит ее тайну всему миру. Бантлинг заставит ее мучиться ожиданием. Он использует тайну как смертельное оружие — выхватит его, когда оно ему больше всего потребуется, и молниеносно воткнет прямо в яремную вену Си-Джей.
Глава 70
Группа присяжных состояла из пяти женщин и семи мужчин. Они приняли присягу в пятницу в 14.42, ровно за восемнадцать минут до того, как суд закрылся на рождественские каникулы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133