— После проведения разрезов грудину сломали, а грудную клетку раздвинули.
— Какой инструмент использовался, чтобы сломать грудину?
— Вероятно, кусачки.
— Анна была еще жива на тот момент?
— Да. Смерть — это остановка сердца. Когда грудину мисс Прадо сломали, легкие оказались открыты для доступа воздуха и внешнего давления, что, в свою очередь, вызвало ателектаз. Легкие прекратили работу, кислород перестал циркулировать и поступать к сердцу и мозгу. Смерть от удушья в таком случае наступает примерно через две — пять минут. Во время вскрытия воздух был обнаружен в левом легком мисс Прадо, поэтому ясно, что смерть наступила не от удушья. И да, она все еще оставалась жива, когда...
Внезапно в зале суда раздался вой. Это была мать Анны. Она рыдала, ее пытались успокоить члены семьи.
— Чудовище! Чудовище! — восклицала она.
— Тишина! — потребовал раскрасневшийся судья Часкел. — Хэнк, пожалуйста, проводите миссис Прадо в коридор. Простите, миссис Прадо, но я вынужден вас удалить.
— Он убил моего ребенка! — кричала женщина, когда родственники вели ее к дверям. — Этот ублюдок забрал у меня мою девочку и порезал ее на части! И теперь он сидит там и улыбается!
Дверь закрылась, и крики женщины затихли.
— Присяжным не следует обращать внимание на эти замечания, — сурово предупредил судья, когда Лурдес встала, чтобы выступить с возражением. Двенадцать присяжных смотрели в направлении расстроенного Уильяма Бантлинга, который закрыл лицо руками.
Несколько мгновений в воздухе висела тишина, и всем было неуютно, пока крики миссис Прадо не стихли совсем. Ее, вероятно, отвели вниз.
— Мисс Таунсенд, продолжайте, — сказал судья Часкел.
— Что вызвало остановку сердца, доктор?
— Перерезание аорты. Аорту мисс Прадо перерезали и сердце извлекли сразу же после вскрытия грудной клетки, но до того, как произошел ателектаз. Это вызвало мгновенную смерть.
— Она была в сознании на тот момент?
— Это невозможно определить, хотя, как я уже говорил, хлорид мивакурия, который обнаружили в организме, оставляет сознание ясным, вызывая паралич. Поэтому мой ответ: да, не исключено, что она оставалась в сознании, когда ей вырезали сердце.
По залу прокатилась волна возмущенного шепота.
— Спасибо, доктор Нейлсон. У меня больше нет вопросов.
— Очень хорошо. Мисс Рубио? Будет перекрестный допрос?
— Всего пара вопросов. Доктор, вы заявили, что разрезы на теле мисс Прадо соответствуют скальпелю номер пять, так?
— Да.
— И это мог быть любой скальпель «пятерка»? А не только тот, что найден в доме мистера Бантлинга?
— Да. Любой скальпель «пятерка».
— А скальпель номер пять не является чем-то особенным, не правда ли? Это совершенно обычный инструмент в медицине и таксидермии, не так ли?
— Я не могу ничего сказать про таксидермию, но в медицине их использование — обычное дело. Такие скальпели можно купить в любом магазине медицинских инструментов.
— Спасибо, доктор. — Лурдес пошла назад к своему месту, но вдруг повернулась. — Да, — сказала она, словно мысль только что пришла ей в голову. — А кто вам принес этот скальпель, это предполагаемое орудие убийства, для проведения тестов и сравнительного анализа?
— Агент полицейского управления Флориды Дом Фальконетти.
— О-о... — произнесла Лурдес задумчиво, опускаясь на стул. — Больше у меня нет вопросов.
— Обвинение, у вас есть еще что-нибудь? — уточнил судья Часкел.
Было десять минут седьмого, пятница, 29 декабря, последний рабочий день в календаре 2000 года. Когда Си-Джей утром направлялась в задние суда, реальность трещала, крошилась и угрожала рухнуть. После еще одной бессонной ночи ее глаза ввалились, круги под ними стали больше, а морщины на лбу глубже. Она сидела за столом обвинения и просматривала документы, потому что больше ничего не могла сделать на этой стадии процесса.
Во всем, как и в перекрестном допросе Лурдес, ей виделись намеки. Ответы вели к новым вопросам. То, что она раньше считала абсолютной истиной, теперь стало двусмысленным и вызывало сомнение. Ничто больше не было реальным, ничто не было определенным. Свидетели, которые, как предполагалось, должны были выступать на стороне обвинения, давали ответы, благоприятные для защиты. Доктора, которые, как предполагалось, должны были помогать ей, помогали врагу. Доверенные лица теперь могли оказаться шпионами. А трещины в защитном панцире становились все глубже и расходились в миллионе направлений. Точно так же, как раньше.
— Нет, ваша честь. У меня больше нет вопросов, — сказала Си-Джей, вставая. Джо Нейлсон был ее последним свидетелем, она завершила представление дела тошнотворным, жутким описанием последних моментов жизни замученной Анны Прадо. — Обвинение закончило представление доказательств.
— Очень хорошо. На этой ноте мы и расстанемся на праздники, — объявил судья Часкел, затем повернулся к присяжным и дал стандартные наставления перед тем, как их отпустить.
Си-Джей посмотрела на Бантлинга, сидевшего рядом с Лурдес. Он все еще прикрывал лицо руками и медленно качал головой — явно старался для присяжных. Но только теперь она поняла, почему он закрывал лицо.
Он смеялся.
Глава 79
— Ты пытался до нее дозвониться, Дом? — спросил Мэнни.
Шляпа, украшенная золотыми блестками, купленная специально для новогодней вечеринки, угрожала свалиться у него с головы. Мэнни был уже здорово пьян, как и почти все в компании.
— Да. У нее включен автоответчик. Я беспокоюсь, Мэнни.
— Я знаю, amigo. Выпей еще пива. Мари! — крикнул он через гостиную Эдди Боумана, заполненную полицейскими, аналитиками, агентами и детективами в потешных блестящих колпачках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133