Рукой в перчатке он нервно коснулся острого кривого лезвия.
В пустынном дворе не было заметно никаких признаков жизни. Стояла тишина, если не считать ветра, шумевшего наверху в ветвях дубов, а также постоянного гудения примерно дюжины кондиционеров, которые опасно нависали у него над головой. Густая высокая живая изгородь скрывала мужчину, и он знал, что даже из квартир, расположенных прямо над ним, его нельзя увидеть. Когда он встал и медленно двинулся сквозь кусты к ее окну, ковер из сорняков и гниющих листьев тихо заскрипел под ним.
Она не задернула шторы. Мерцание уличного фонаря проникало сквозь живую изгородь, и ее спальню разрезали тусклые полосы света. Внутри все было погружено во мрак и тишину. Она не убрала кровать, шкаф стоял открытым. Туфли на высоком каблуке, сандалии, футболки заполняли нижнюю часть шкафа. Рядом с телевизором, на заваленном туалетном столике, красовалась коллекция игрушечных медвежат. Дюжины черных глазок-бусинок смотрели на него, освещаемые янтарно-серебристым светом, проникающим сквозь окно. Мерцающий красным будильник показывал 00.33.
Его глаза точно знали, где искать. Он быстро осмотрел туалетный столик и облизал сухие губы. В открытом ящике виднелись сваленные кучей цветные лифчики и кружевные трусики.
Его рука потянулась к джинсам, и он почувствовал, как появляется желание. Взгляд быстро переместился к креслу-качалке, на которое она бросила белую кружевную ночную сорочку. Мужчина закрыл глаза, и его рука стала работать быстрее. Он вспоминал, как женщина выглядела прошлой ночью. Как вздымалась ее упругая налитая грудь, когда она трахала своего парня в этой прозрачной ночной сорочке. Как она с наслаждением откинула назад голову, как ее пухлые губы широко раскрылись от удовольствия... Она — плохая девочка, раз оставила шторы незадернутыми. Очень плохая. Рука стала двигаться еще быстрее. Теперь мужчина представлял длинные ноги в нейлоновых чулочках и туфлях на высоком каблуке из шкафа — и свои собственные руки, которые схватят ее ноги за черные каблуки, будут поднимать все выше, и выше, и выше и затем широко разведут, а она будет кричать. Вначале от страха, потом от удовольствия. Копна светлых волос веером раскинется по подушке, а ее руки будут крепко привязаны к спинке кровати. Прямо перед его губами окажутся кружева ее симпатичных розовых трусиков и густые светлые волосы там. М-м-м... Он с трудом сдержал стон и шумно выдохнул сквозь узкую прорезь маски с нарисованными ярко-красными губами. Он остановился, не достигнув пика наслаждения, и снова заглянул в окно. Дверь в ее спальню оказалась открытой, и он видел, что остальная часть квартиры пуста и погружена во тьму. Мужчина вернулся в кусты. У него по лицу тек пот, резина плотно присосалась к коже. Гром снова прогрохотал, и он почувствовал, как возбуждение оставляет его.
Предполагалось, что она вернется домой несколько часов назад. Каждую среду она возвращалась не позднее 22.45. Но сегодня, именно сегодня, девчонка опаздывает. Мужчина сильно прикусил нижнюю губу. Снова открылась ранка — впервые он прокусил губу час назад. Он почувствовал солоноватый вкус крови, которая потекла ему в рот, и с трудом сдержал желание закричать.
Да будь проклята эта сука, мать ее! Он очень расстроился. Он был так возбужден, его била нервная дрожь, когда он даже просто считал минуты. В 22.45 она пройдет мимо, всего в нескольких шагах, в обтягивающей спортивной форме. В ее комнате зажжется свет, и он медленно поднимется к окну. Она специально оставит шторы незадернутыми, и он станет наблюдать. Смотреть, как она снимает через голову мокрую от пота футболку и спускает по голым ногам облегающие спортивные трусы. Следить, как она готовится ко сну. Готовится к встрече с ним!
Подобно школьнику на первом свидании, у которого кружится голова, мужчина весело захихикал в кустах. «Как далеко мы сегодня дойдем, дорогая? До первого поцелуя? Или чуть дальше? Или уж до конца?» Но первые минуты возбуждения прошли, и он все еще оставался на том же месте два часа спустя — сидел на корточках, как бродяга, по всему его телу ползало немыслимое количество паразитов, вероятно, они еще и размножались у него в ушах. Предвкушение, которое подпитывало его, которое подкармливало фантазию, теперь ушло. Разочарование медленно перешло в ярость, и ярость усиливалась с каждой минутой. Он сжал зубы и с шипением выдохнул. Нет, больше он не был возбужден. Больше он не дрожал. Он был раздражен, и очень сильно.
Он сидел в темноте, покусывая нижнюю губу, еще, казалось, час, но на самом деле прошло всего несколько минут Молния озарила небо, гром грохотал еще громче, чем раньше, и мужчина понял, что настало время уходить. Он с неохотой снял маску, взял «мешок с подарками» и вылез из кустов. Он знал, что у него еще будет шанс.
И именно тогда темную улицу прорезал свет автомобильных фар. Мужчина быстро нырнул с асфальтированной дорожки назад, в живую изгородь. Серебристый «БМВ» обтекаемой формы остановился перед жилым комплексом не менее чем в тридцати футах от кустов.
Минуты тянулись как часы, но наконец дверца у места пассажира открылась и появилась пара длинных роскошных ног, маленькие ступни были обуты в черные лакированные лодочки на высоком каблуке. Мужчина тут же понял, что это она, и ему стало необъяснимо спокойно.
«Должно быть, это судьба», — подумал он.
Затем Клоун снова устроился под вечнозелеными кустами. Ждать.
Глава 2
Таймс-сквер и Сорок вторая улица все еще были освещены неоновым светом, на них даже после полуночи в рабочий день — среду — кипела жизнь. Хлоя Ларсон нервно покусывала ноготь большого пальца и смотрела в окно со стороны пассажира, пока «БМВ» пробирался по Манхэттену к Тридцать четвертой улице и туннелю под Ист-Ривер в Мидтауне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133